Когда громкая трель звонка нарушила тишину моего уединения, я бросился к тумбочке, на которой надрывался мобильный, спотыкаясь и цепляясь за подворачивающиеся предметы мебели — в надежде, что звонит Кристи. С Кристи мы познакомились соверше-е-енно случайно. В метро я увидел, что она читает томик поэзии Пабло Неруды… ну как тут можно было устоять? Нет, я не обратился к ней в тот же момент, чтобы завязать разговор. Я вышел на ее остановке и последовал за этой чудесной кудрявой девушкой до ее дома. Он оказался прямо копией того, где мы с Маршаллом и Лили уже не первый год снимаем квартиру на верхнем этаже, и что вы думаете? Кристи, как выяснилось, тоже живет наверху! А по вечерам любит пропустить по бокальчику вина или коктейля в баре через дорогу. Где, собственно, одним вечером, набравшись смелости и будучи готовым к судьбоносной встрече, я и появился у барной стойки с точно таким же сборником стихотворений, как и у нее. В общем, всё было... случайно.
Мне казалось, что Кристи — та самая. Первое свидание с ней, на котором я повел ее в небольшой старый кинотеатр смотреть «Энни Холл», прошло более, чем успешно. Оказалось, что у нас схожие предпочтения еще и в сфере кинематографии. «Ну не знак ли это? Один любимый писатель на двоих, один любимый режиссер… это точно судьба!», — подумал я. На втором свидании обнаружилось, что Кристи тоже обрывает этикетки с бутылок, когда нервничает, как это делаю я. «Она же просто идеально мне подходит», — обрадовался я и на следующей встрече позволил затащить себя в кружок рукоделия, который мой новый объект воздыхания посещала. Наша квартира после этого стала гораздо уютнее со связанными мною салфетками и ковриком при входной двери. Что за глупости — считать, будто вязание не является мужским занятием! Меня оно увлекло с первого занятия в клубе, где я был единственным представителем мужского пола, и прекрасно расслабляло по вечерам на пару с просмотром телевизора. Я заканчивал работу над гобеленом, который бы украсил пустую стену под нашими с Маршаллом шпагами, и планировал заняться вязанием свитеров и шапочек для своих будущих детей, когда Кристи сообщила, что мы больше не сможем встречаться.
— Ты хороший парень, Тед, — сказала она, лихорадочно накручивая огненно-рыжий локон на палец. — Но у нас ничего не получится, прости. Мне нужен кто-то более мужественный.
И что она хотела этим сказать? Я ломал голову над этим весь вечер, уплетая с горя вторую порцию куриных крылышек в гордом одиночестве на диване. Голубки отправились на выходные в какой-то поход, у Робин было важное интервью, и до меня дело было только…
— Барни, — со вздохом произношу я в трубку, когда надежда на то, что Кристи передумала и решила позвонить мне, рушится. — Привет.
И это последнее слово, что я успеваю вставить в поток речи моего друга, которому срочно понадобился второй пилот. С первой же фразы я уже знал, что отмазаться никак не получится. Даже если бы я сейчас находился в больнице при смерти, намертво прикованный к кровати, Стинсон и это сумел бы использовать в своих целях. Точнее, в цели, единственной и неизменной — закадрить очередную цыпочку на ночь. И что самое удивительное — я ничуть не сомневаюсь, что ему бы это удалось практически безо всякого труда. Наверняка он и полумертвому мне при этом умудрился бы организовать предсмертный секс. Это же Барни.
Через пять минут после звонка, накинув пиджак и спустившись вниз, я уже переступаю порог любимого Макларенса. Я никогда не выполняю увещевание Барни «приодеться», однако на встречу к нему являюсь незамедлительно, чем бы ни был занят. И дело вовсе не в Кодекса Братана, к которому элегантный блондин всё время обращается по той или иной причине, — я пришел бы и безо всякого там Кодекса, потому что Барни — мой лучший друг. И как бы там ни было, ему нужна помощь в деле, которое он считает важным. Я не умею отказывать людям, когда им нужна помощь, а уж лучшим друзьям — и подавно. К тому же любая затея главного плейбоя Нью-Йорка, какой бы дурацкой она ни была, гораздо лучше, чем протирание штанов дома в наивном ожидании звонка, который наверняка никогда не случится. Мне нужно отвлечься, а кто, как не мистер Стинсон, умеет отвлекать лучше всех?
— Сейчас мы с тобой сделаем что-то действительно крутое. Ты знаешь, что это значит? — интригующе говорит Барни с таким энтузиазмом, что тот невольно в какой-то мере передается и мне.
— Без понятия, — развожу я руками в ответ, действительно не имея ни малейшего представления о том, что задумал гениальный мастер пикапа. Никогда нельзя предугадать, что за безумная идея родилась в его светлой голове с темными мыслями. Но то, что подобный ответ и пассивность его разочаруют, — очевидно. Так что я широко улыбаюсь и дружески хлопаю братана по плечу, выдавая несвойственное мне внезапное: — Но сегодня я согласен абсолютно на всё, что угодно!

Отредактировано Clarice Orsini (30-10-2014 21:53:25)

Сказать часто бывает проще, чем сделать, и это чистая правда, детки. Согласившись на какую-то очередную авантюру Барни, я понял, что ляпнул свое «Я согласен на всё», не подумав. И ничего хорошего это не сулило. Наверняка за вечер нам обоим достанется парочка пощечин от возмущенных наглостью моего лучшего друга девушек, выплескивание коктейлей в лицо тоже уже практически стало традицией похождений со Стинсоном, ну а в худшем случае придется уносить ноги от разъяренного мужа или бойфренда. И с моим-то везением как раз худшее меня и ожидает. Я пообещал блондину полное содействие, а на деле не в состоянии даже притвориться хоть чуточку воодушевленным.
Вялое «пять» и вымученная улыбка мгновенно стирают счастливую улыбку с лица моего леген… подождите-подождите …дарного братана, впрочем, ненадолго. Знаю-знаю, в идеале я должен был облачиться в свой лучший костюм с галстуком (меня же хватило лишь на смену футболки, которую я нечаянно испачкал кетчупом), зайти в бар уверенной походкой (а не приплестись с понуро опущенной головой) и безоговорочно выполнять все инструкции Барни по соблазнению выбранных им дам (вместо того, чтобы приканчивать уже третий стакан виски, пытаясь утопить свое горе в алкоголе). Но для этого нужно подходящее настроение. Скажете, чем только что обретенная свобода не повод пуститься во все тяжкие? Наверное, любой другой на моем месте именно так бы и поступил. Но я всё еще отчасти был влюблен в Кристи, и забыться в объятиях незнакомой красотки для Теда Мосби не казалось лучшим способом справиться с затяжной депрессией после расставания.
«Может, мне нужно было взобраться к ней на балкон с огромным букетом роз и прочесть стихотворение собственного сочинения? Нет, лучше песню, я спел бы песню! И внизу играл бы оркестр в качестве музыкального сопровождения. Она ведь живет всего на третьем этаже, я вполне мог бы подняться по пожарной лестнице… Она точно хотела своими словами намекнуть, что я должен сделать что-то безумно романтичное».
Я уже готов был броситься к выходу, чтобы начать осуществлять свою гениальную затею по возвращению Кристи, когда Барни достал книгу, на обложке которой красовалось загадочное название «Плейбук».
— «Плейбук»? — переспросил я, беря в руки детище Стинсона. Как и Кодекс Братана, это было произведением искусства, что я не мог не признать. Листы самой дорогой бумаги, заключенные в изысканный переплет, и текст на этих страницах не печатный, а рукописный, старательно выведенный каллиграфическим почерком автора. — Вау, — только и вырвалось у меня, когда я принялся листать книгу, практически до конца заполненную кучей способов обольщения цыпочек, расписанных по шагам. — Барни, это просто…
«Безумие», — хотел сказать я, но язык не повернулся. Потому, что все эти идеи хоть и были совершенно сумасшедшими, я в который раз поразился богатой фантазии своего друга. Ну кто еще додумался бы до такого и не поленился тщательно разработать каждую главу, словно маленькое представление? Так оно, по сути, и было. Новая глава — новый сценарий и новая роль. С указанием в процентах примерного уровня успешности описываемого метода, времени на подготовку, реквизитов, минусов и категорий женщин, которых потенциально привлечет тот или иной спектакль. Целый научный труд и произведение искусства в одном флаконе! Я мог бы назвать Стинсона безумцем и посмеяться над его затеями, как все мы обычно и делали, но в глубине души я был поистине восхищен его невероятным проектом.
— Знаю, я только что попросту подписал себе смертный приговор, согласившись на выполнение любого твоего пикап-плана. Но… может, начнем с чего-нибудь не слишком безумного? Я совсем недавно расстался с Кристи и еще не готов к кардинальным переменам в жизни. Даже на одну ночь.
Я бросаю неуверенный взгляд в сторону двух девушек, на которых положил глаз мой братан. Блондинка и брюнетка, прям классический расклад. Причем, обе довольно-таки симпатичные, как минимум на восьмерочку вполне тянут. Может, и в самом деле стоит хотя бы попробовать изменить свой образ жизни? Видимо, времена, когда леди привлекали безнадежные романтики, давно канули в Лету, раз мой подход совершенно не работает. Как иначе объяснить то, что как бы не обходился Стинсон с женщинами, сколько бы лапши им на уши не вешал, всё равно каждый вечер он неизменно уходит под руку с очередной красоткой и вполне доволен своей жизнью. Было бы по крайней мере неискренним заявить, что я ни разу не хотел стать таким, как Барни. И Барни совсем не против мне в этом помочь.
— Ладно, выкладывай, что за метод ты хотел попробовать? — тяжело вздохнув и одним махом опрокинув свой стакан с виски, сдаюсь я.
Всё равно у меня нет абсолютно никаких шансов перед напором светловолосого упрямца, к тому же любопытство берет верх над желанием отказаться от своих слов и сбежать, пока не поздно.

То ли дар убеждения Барни, то ли выпивка, а может — всё вместе на меня так подействовало, но в один момент идея моего лучшего друга показалась мне не такой уж дурацкой и безнадежной, как двумя бокалами ранее. Нет, на самом деле, в этой идее определенно был смысл. Когда ты долгое время в депрессии, нужно изменить хоть что-нибудь, сделать первый шаг, чтобы выбраться из нее, избавиться от гнетущей хандры. И чтобы забыть о прошлых печалях, тяготящих твой разум, наверное, нужно в первую очередь забыть о том, кем ты был, когда они тебя настигли. Тяжелый багаж прошлого всегда мешает двигаться вперед… так почему бы хоть на время не оставить его в камере хранения вокзала жизни и не отправиться в увлекательное путешествие-приключение налегке? Приключения со Стинсоном часто оказываются опасными, но разве не в этом заключается их прелесть? Никогда не знаешь наверняка, чем всё закончится, однако в одном можешь быть уверен на миллион процентов — скучно точно не будет.
«Ну и иди ты к черту, Кристи, — внезапно думаю я и выпиваю до дна последний стакан виски перед тем, как взять курс на очаровательных подружек, с которыми уже мило щебечет «первый пилот». — Может, вот эта блондиночка окажется моей будущей женой…»
— Добрррый вечеррр, дамы. Ррразрешите нам с дррругом составить вам компанию? Мы пррриехть из Паррриж, мы ищем вдохновения. Мы шьем одежда и иметь модельный дом, — слышу я тираду братана, походкой вразвалочку приближаясь к столику с моей потенциальной единственной и ее подружкой.
«Блин, Барни, я же совсем не знаю французского! Что, если они раскроют обман, и мы только опозоримся? Что, если ничего из этой затеи не получится? У меня же практически нет опыта в подобных делах...»
Блондин кладет мне руку на плечо, — словно бы я только что озвучил свои страхи вслух, а не подумал о них про себя, и он всё услышал, — и успокаивающе сжимает его, посылая телепатическое: «Не дрейфь, Тед, прорвемся. Просто делай, как я». И это меня слегка успокаивает. В конце концов, Стинсон тоже вряд ли изучал язык самой романтичной страны в мире, так что будем импровизировать с ним на пару. Девушки, похоже, вообще ни капли не подозревают, что их обманывают…
«Ой, нехорошо это. Не люблю врать, да и у меня в любом случае это всегда плохо получается… может быть, представить, что мы все играем в спектакле? Не зря же энциклопедия пикапа Барни называется «Плейбук». Да там в каждой главе — новая роль!»
Нет, ну правда, это очень даже неплохая идея. Я, сколько себя помню, всегда был натурой весьма артистичной. В детстве у меня был не только свой детективный клуб, но еще я хотел собрать свою собственную театральную труппу и ездить по всей стране с выступлениями. Кочевать из города в город в фургончиках, а по вечерам ставить пьесы Шекспира и Мольера на самодельной деревянной сцене — что может быть романтичнее? Уже тогда я был великим мечтателем, только мечтам моим редко было суждено сбываться. Никто ко мне так и не присоединился, поэтому вместо бродячего театра основан был театр одного актера имени Теодора Мосби, который неизменно радовал публику, состоящую из родственников и друзей семьи, по праздникам. В детстве мои труды вознаграждались конфетами и сладкой ватой, сейчас же, если я хорошо постараюсь, могу получить премию «Тони» в лице золотоволосой красавицы, которая, между прочим, с каждой минутой нравится мне всё больше… может, на этот раз точно судьба, а?
— Бонжуррр, мадмуазель, — приветствую я по очереди обеих прелестниц, которых нам с братаном предстоит охмурить, и галантно целую ручку каждой. — Меня звать Теодоррр. Теодоррр Диоррр. Я пррродолжать дело моего дедушка Кррристиан.
Уж галантности мне не занимать, так что я определенно сойду за истинного обаятельного француза, а фамилию Диор эти дамочки наверняка слышали хотя бы раз, она должна их впечатлить. Сойду же я за наследника империи известного модельера? Черт, нужно было действительно приодеться. И почему я никогда не слушаю Барни? В следующий раз, когда он попросит меня надеть костюм, я сделаю это без пререканий. Честное слово! Ну что за знаменитый кутюрье, шьющий элегантную модную одежду, станет разгуливать по улице в обычных джинсах и футболке? Хорошо, хоть блейзер поверх я всё-таки накинул. С идеально выглаженным костюмом, конечно, не сравнится… но, может, у меня просто такой стиль?
— Мон ами Барррни шить костюмы, а я пррредпочитать стиль кэжуал, — выкручиваюсь я, и скептические оценивающие взгляды двух подруг сменяются понимающими. Бинго! Приободренный первым успехом, я, активно жестикулируя (эта же некая эксцентричность присуща французам, или это просто стереотип?), продолжаю: — Но мы рррешать сделать коллекций для женщн. И мы шерррше ля фамм. Парррдон, мы искать муза, чтобы она стать лицо нашей новой коллекция. Паррри нас больше не вдохновлять, и мы искать вдохновения в Нью-Йорррк. Кажется, мы нашли наши муза.
Расстегнув пуговицы блейзера, я усаживаюсь напротив понравившейся мне блондинки и широко улыбаюсь, понимая, что окончательно вжился в образ и не собираюсь прекращать спектакль.