Нас унизили, но мы не унижены.
Эрих Мария Ремарк, «Искра жизни».

Прозвучал сигнал отбоя - на сегодня работы завершены. Надзиратели с оружием в руках быстро прошлись по рядам между машин, выгоняя всех из здания завода. Леншерр, забросив свой стол с деталями, сам отошел к строю мутантов, не дожидаясь пока государственные наемники дойдут до его отдела. Если эти бесконечные лагеря Эрика чему и научили, так тому, что лучше не обращать на себя внимания просто так. Целее будешь.
Дорога к баракам вся истоптанная. И не подумаешь, что когда то здесь могла расти трава, а вместо бесконечных полинявших с годами амбаров цвели деревья. Даже в тот факт, что в нескольких километрах от лагеря расположен самый обычный город, где спокойно живут люди, не верилось. Об этом городе лучше было не вспоминать.
- Эй, Леншерр...
Неосторожно распихивая всех на своем пути, к нему добирался Крид. Виктору еще повезло, что надзиратели были в начале шеренги, а то так Эрик сам бы первый ему подножку подставил, что бы со своим отделом дальше пройти. Одно дело это драка между заключенными, совсем другое, когда они начинают осознанно собираться в группы. Криду нужно быть осторожнее.
- Слышал, сегодня новых завезут.
Новички – это всегда радость для барака. При принятии им только одежду выдавали новую, да ошейники вешали. Считалось, что еще при взятии с так сказать поличным их проверили и все, что можно пронести в лагерь, отняли. На деле новенькие мутанты нередко приносили с собой наручные часы, золотые цепочки, а особенно часто встречались золотые коронки. Такие новобранцы означали еду на вечер для всего барака. И Крид первым порывался обобрать новеньких, что бы загнать их вещи на черном рынке лагеря. Виктор всегда думал лишь о своей шкуре и своем брюхе и очень раздражался, в тех случаях, когда новички были не богаче старожилов. Можно подумать для него удача рядовая вещь.
- Я бы не рассчитывал, что будет, чем поживиться. Если только ты не решишься на каннибализм.
С усмешкой ответив это Виктору, Эрик, вытянув шею, пытался разглядеть, почему они встали. Если все пошло, так как они с Роуг договаривались, то... Да так и было, Шельма его не подвела. Первые мутанты из женского отряда, которому они должны были уступить дорогу, рванули их шеренгу и создали путаницу, с которой надзиратели пока пытались справиться криком и угрозами. С трудом пробираясь, как будто плывя через бушующее море, расталкивая руками худых мутантов, которые все не хотели расходиться, Эрик дотянулся до Роуг и успел забрать коронки, которые она сжимала в кулаке. Пусть Виктор надеется сегодня пожрать, он потратит это золото с большей пользой.

Поздно вечером охрана вокруг бараков ослабла, и пока одни надзиратели встречали новую партию рабочих, а другие ожидали шлюх, что будут развлекать их ночью, Леншерр сумел отлучиться от своих. В темноте было легко проползти по зарослям сорняков вдоль ограждения ко второму входу, через который надзиратели пропускали девиц.
В такие встречи Леншерр был благодарен своим покойным родителям, что на лицо он вышел симпатичным. Девицы охраны легко соглашались остановиться на несколько минут около ворот, что бы с ним договориться. Кто знает, будь он мутантом первого уровня, стали бы они с ним разговаривать. Внешность в любые времена многое значила.
Вот одна, услышав его свист, наклонилась, будто ей надо поправить чулок.
- Это ты, мутантик? Сначала золото.
Невысоко подкинутая коронка, легко подпрыгивая по гравию, приземлилась у ног девушки. Быстро сжав зуб в пальцах, девица выпрямилась.
- В восьмом доме на улице Победы Дешевого района.
Пробормотав еле слышно, продавшаяся шлюха под руку с подругой направилась дальше по дороге к штабу надзирателей.

- Ну что, есть...?
- Да сам, погляди, два премоляра. Сразу все вырвем? Ему тогда тоже долю оставим?
- Какая ему доля, у него же вся пасть в кровищи... Ооо, смотри, как задергался, жрать-то, глянь, все хотят.
За бараком с туалетом раздавались приглушенные стоны и звонкие звуки ударов кулаками. Видно Виктору сегодня все же повезло.
Морщась, Эрик, наконец, дополз, обратно, до бараков. Ждать пришлось долго, сменный караул в первое время еще следит за территорией. Бдительность людей притупляется только спустя часы.
Проходя мимо туалета, Леншерр заметил дергающиеся ноги попавшегося мутанта, но привычно не обратил на это большого внимания. Рот мутанта заживет, а Виктор же добытой едой с ним хоть, Эриком, поделится. Несмотря на то, что эгоизм и неосмотрительность Саблезубого Леншерру были не по нраву, Крид будто чуя, даром мутация у него животная, что Эрик может ему быть полезным, таскал ему хлеб. Плюс цифра на рукаве Леншерра многое значила.
У входа в жилой амбар ошивался один из новеньких. Эрик мимоходом отметил, что этот парень не выглядел потрепанным жизнью, как обычные новички. Из богатеньких походу, оттого и кажется сейчас слишком перепуганным и забитым.
В бараке пахло мертвечиной и все койки были переполнены до отказу. Что бы лечь, ему придется вытащить умерших на улицу.
- Парень, слышишь меня? Если не хочешь спать снаружи, помоги мне вытащить трупы.
В лагере все равны, все мутанты. Даже богатым приходится марать руки.

- Сколько тебе лет?
Новенький выглядел молодым – особенно на контрасте со старожилами, у которых год в лагере проходит за пять. Кивнув на освобожденные нижние нары, Леншерр позволил новичку лечь рядом, у стенки. С краю тому лучше в первую ночь не ложиться. Эрик то был не из таких, но большие глаза, смазливая мордашка, чистые волосы и молодость парня могут привлечь других, кто давно не спал с женщинами.
Где-то с верхней койки послышался стон. Леншерр поморщился – лишь бы этот мутант умер поскорее, а то не выспишься. Слабые мутанты уже никак не были полезными, тем более те, кто были на пороге смерти. В Аушвице они таких называли мусульманами.
Снова со скрипом открылась дверь и на них упала косая полоска света. Во дворе, напротив барака, всю ночь ярко горит желтый фонарь. Повернувшись к своему соседу, желая у него что-то спросить, Эрик легко забыл про свой вопрос, заметив освещенную цифру на рукаве новичка. Как и он, новенький носил четверку, а значит их теперь два сильнейших мутанта на этот амбар.

Отредактировано Erik Lehnsherr (14-07-2014 10:39:27)

Паренек оказался не в меру воспитанным, оттого несколько забавным. Этакий Профессор. Эрик уже и не помнил, а знакомились ли с ним так когда-нибудь. Его обычно звали то по старому номеру, то наскоро шепотом окликали, без всяких церемоний, прямо спрашивая имя. В таких местах про воспитание быстро забывают, а «встречам» не радуются.
Двадцать четыре года и первый день в лагере. Сильно ли они отличались от почти тридцатника Леншерра, где более шестнадцати лет приходились на подобные концлагеря и бараки. Эрик не помнил не своих родных, у него не было собственной семьи и любимых, он знал только мимолетную ласку, но почему-то пареньку рядом мужчина не завидовал. На зависть нужны силы и время, а у него этого всего не так уж много. 
Поглядев вновь на номер на рукаве новичка, Леншерр отрывисто ответил:
- Надо найти себе цель, чтобы жить.
У Эрика она была – месть – ради нее имело смысл выйти из лагеря.
Повернувшись спиной к парню, он постарался уснуть под затихающие, последние хрипы умирающего мутанта.

Новичкам не нужно объяснять, как выполнять новую для них работу. Считается, что они сами это поймут, а будут проблемы – любой надзиратель, стоящий рядом, хлестким ударом поможет. После первого преподнесенного урока мало кто продолжал упрямиться.
Машинально перебирая детали, Леншерр оттачивал их, сдувал металлическую пыль и, сбрасывая в контейнер, отпускал дальше по конвейеру. Там, в конце их рабочей цепочки, стоит Роуг. Она молода, на несколько лет младше того паренька, что спал сегодня с ним на одной койке. Шельма любит касания, пусть даже невзначай. Как-то она сказала ему, что это для нее единственный плюс повешенного на шею ошейника.
Её Эрик тоже должен вытащить. Он дал ей слово и свои обещания Леншерр привык выполнять. Быть может это и не дает ему потерять рассудок.

- Что ты делаешь?
С шипением отодвинув новичка от рабочего стола, он постарался побыстрее исправить испорченную Чарльзом деталь. Уйди она дальше по конвейеру – никто бы не стал разбираться, кто виноват в браке. Этому новичок тоже научится – больше он не личность, а часть отдела и отвечать за ошибки одного будут все работники.
Меньше всего Леншерру хотелось бы вылететь в трубу* из-за чужой неосторожности.
- Где ты учился, Чарльз? 
Он привык говорить почти беззвучно – так общаются все заключенные. Но с новичком пришлось перейти на давно забытый шепот.
Перебирая детали, Эрик проговорил с Чарльзом весь день до сигнала отбоя, прерываясь только когда близко показывался надзиратель. Не то, что бы он искал дружбы (бессмысленная это вещь), но лучше знать с кем теперь ему приходится стоять рядом за станком. Да и чертов номер был даже для него важен. Это на таких как Крид влияло осознание скрытой под цифрой силы, Леншерру же было главнее, что этот паренек хоть в чем-то с ним схож.

Концлагеря – самые стабильные места в мире. И для Эрика то, что новичок Чарльз шел рядом с ним в колоне ничего не изменило. Слишком привычным был круг: барак – дорога – работа – дорога – барак.

- Я слышал, что они называют себя Братством и каждый там важен и нужен...
В устах Мэдрокса этот рассказ о повстанцах за стенами лагеря звучит как обычная байка, сказочка на ночь. Мусульманам до этих историй дела нет; им лишь бы доползти до сортира и обратно. Другие мутанты раздраженно поворачиваются к Мэдроксу спиной – мало кто верит в это пресловутое подпольное движение, а ложная надежда бывает губительней самой опасной болезни. Только новички садятся ближе к рассказчику – для них это пока еще интересно.
Прислонившись спиной к исписанной надписями стенке, Эрик сквозь полуприкрытые веки наблюдал за своими соседями. Ему бы только одного соратника найти, а там... Адрес у него есть и без блядского ошейника на шее он точно не пропадет. Позарез нужно снять эту преграду, да ключ не у каждого охранника есть. Надо ему в соратники найти кого-нибудь наблюдательного...

- Мэдрокс сам не знает, что болтает.
Подвинувшись, он позволил Чарльзу пролезть к стене. То ли не думая, о том, что может лечь в другом месте, то ли еще по каким причинам, новичок видимо собирался уснуть снова на этой койке. Впрочем Эрику было не принципиально. Ему приходилось проводить ночи и в более тесных бараках - куда было деваться.

*быть сожженным в крематории, сленг Аущвица.

Отредактировано Erik Lehnsherr (17-08-2014 14:16:50)

Жить надеждой? Что этот молокосос, может знать о надежде. О надежде скрыться от эсэсовцев в чужой стране; спасти мать, когда ее жизнь зависит от твоих способностей; вырваться из этого бесконечного круга лагерей, надзирателей, принуждения и что-то в своей жизни изменить. Можно было верить во что угодно, пытаться забыть, но что в итоге? Он снова в клетке, как и в свои четырнадцать лет.
- Так вот чему учат в Оксфорде? Надежда - это для слабых. Для таких новичков, как ты. Пройдет несколько месяцев, и ты о ней и думать забудешь.
На каких-то пару минут Эрик вспылил. Не нравилась ему эта уверенность собеседника, для него в этих стенах она невольно звучала издевкой.
По старой двери сарая с силой пнули, должно быть прикладом. Надзиратели в бараки без приказа свыше не суются, каждый знает, что в таком столпотворении народа одни болезни и вши, но болтовня Мэдрокса им не нужна. Тот, наконец, захлопнул рот, и новички, как тараканы за крошками еды, полезли в темноте по нарам, силясь отыскать себе место.
Отпихнув одного из этих мутантов ногой от своей койки, Леншерр улегся, с удовольствием ощущая ноющей спиной твердые доски. Главное было не заснуть, ведь еще вечером он видел, как Крид пополз вдоль ограждения, а значит, если сегодня повезет, будет еда. Мысли о куске хлеба придавали новых сил, а злость на высказывание  его соседа постепенно сошла на нет.
Вопрос о Братстве все еще оставался без ответа.
- Я слышал о нем. Но другое.
Приходилось подбирать слова осторожно, а говорить еще тише, чем днем. Вокруг них было много ушей, а Эрику возиться со всем этим сбродом никак не хотелось, да и сам Ксавье не заслуживал в глазах Леншерра доверия.
- Они часто срываются с места и переезжают. Оттого их до сих пор не могут поймать. Вот и все, что я о них слышал.
Слышал, что они борются с режимом, научились снимать ошейники и обманывать властей. Эрик был не дурак, что бы говорить вслух и об этом. Он и так сказал достаточно и более на Чарльза не отвлекался.
В ожидании Крида, Эрик думал обо всех этих мутантах. Кого-то он хорошо знал, на других не обращал никакого внимания. Мусульмане его не интересовали, что могут эти худосочные тени. Мутанты пониже рангом, с нечеловеческой внешностью, сами жались по углам барака, избегая общения с другими, словно надеясь, что так они станут незаметными и для надзирателей тоже. Крид? Виктор будет с ним, пока это для него лично удобно. Представится ему жирная нажива, и он предаст ради нее кого угодно. Мэдроксу лишь рассуждать, а на само дело его не поднимешь, трусоват. Что остается... Кучка более слабых мутантов и сильный новичок Ксавье.
Что же может Ксавье и не такой плохой вариант. Как там, все познается в сравнении? Привстав, Эрик посмотрел на своего соседа, отмечая, что тот еще не заснул.

Когда ночью Крид пихнул ему в руки небольшой ломоть жесткого хлеба, Леншерр толкнул Ксавье локтем в бок, протягивая ему половину.
- На. Лучше ешь сразу, пока другие не учуяли. Жрать все хотят.
Это звучало уже как поговорка, известная всем в бараке. Даже еле ползающие мусульмане заметив еду в чужих руках могли, обезумев, накинуться на счастливца.
- Послушай, Чарльз, мне нужно, что бы ты кое-что для меня сделал. Ничего такого от тебя не требуется. Только... наблюдение.
Эрик сам не знал, что его подтолкнуло. Неосознанное чутье, что Ксавье это именно тот, кто ему нужен или же обычный риск. Без риска, как известно, многое на свете бы не произошло.
- И я не останусь в долгу. Там, за стенами, долги отдавать легче.
Откажется, Леншерр ничего не теряет. Разве что времени у него не так много, что бы выждать и искать кого-то другого. Да и то... Слова, одни слова, без действий, не то, что есть смысл рассказывать надзирателям. Пока его Ксавье сдать не сможет.

Отредактировано Erik Lehnsherr (17-08-2014 20:51:46)

- Завтра я покажу тебе, что нужно найти. А пока спи. Осталось не так много времени.
Что такое шесть часов сна в лагере, особенно если во сне вспоминаешь родной дом. Эрик, по крайней мере, думал, что такое снится Чарльзу.  Его-то сны - это пистолет в уверенной руке Клауса Шмидта и испуганная мать под дулом. Последний раз, когда Леншерр ее видел. Мать так часто ему снилась, что он уже давно не просыпался по ночам в поту. Да и с годами Эрик стал забывать лицо матери, осталась только фигура, тонкая, надломленная и укоряющая.
Главное для него было помнить морду Клауса Шмидта.
Доев последние крошки хлеба, Леншерр, отвернувшись от Чарльза, закрыл глаза. Какое-то время он вспоминал до мелких черт своего врага, пока не пришел сон и в руках Шмидта не появился пистолет, а на ковре перед ним худая женщина...

- Вот смотри.
Они с Чарльзом стояли около очереди к лоханкам с ржавой водой. Утренний обязательный ритуал умывания – не явишься, получишь проблемы. Сегодня очередь пришлось пропустить вперед, а Ксавье увести ото всех подальше. Повернувшись спиной к соучастнику, Леншерр наклонил голову и постарался отогнуть вниз рабочую рубаху, максимально обнажая ненавистный ошейник. Кожа под ошейником почернела от грязи, на шеи проступали красные натертые линии. Отросшие рыжие волосы спадали непослушными вихрями и колтунами и, проводя рукой по затылку, Эрик отметил про себя, что пора уже искать способ их отстричь. Может у кого ножницы заныканы под солому на нарах – такое редкость, но бывает. Вот с ногтями на руках было проще, их он еще с Аушвица приучился отгрызать.
- Видишь четырехугольную вмятину, с микросхемой? – развернувшись, он быстро отдернул ворот. – У одного из охранников должен быть ключ. Карта. Она универсальная, и одна на всех. Ты должен только заметить у кого она сегодня. Они носят ее рядом с оружием.
Это Роуг рассказала ему недавно про карту. Ей повезло, она не единожды видела процесс принятия новичков и запомнила все до деталей. Карта действительно была одна – дешево и сердито, хоть в чем-то мутанты помогают экономить людям – но, каждый день она передавалась и могла оказать в специальном чехле на поясе у кого угодно. Даже у того надзирателя, что ночью стучал в дверь их барака. Что же, в этом был смысл, будь оно обязанностью кого-то избранного, тот рано или поздно потерял бы бдительность... Но пока ее передают, каждый новый хозяин карты, ставит ее выше своей зарплаты, а то и самой жизни.

Весь день казался Леншерру другим. Ожидание внутри него заставляло в напряжении держать спину прямо, а работа стала совсем машинальной. Покрутить деталь в руках; отточить; сдуть пыль; пустить дальше; если удастся сегодня, вечером они смогут бежать; покрутить деталь; придется что-то сделать с лагерной одеждой; сдуть пыль...
Еще встав к станку, Эрик решил, что пойдет на риск, как только узнает у кого карта. Сегодня он всю дорогу на работу смотрел на пояса надзирателей, едва успевая отвести взгляд на землю, когда на него обращали внимание. Каждый день вот так выискивать нового охранника, в руках которого ключ к свободе, он не станет. 
Сдув пыль с очередной детали, он обернулся к Чарльзу, окидывая его внимательным взглядом. Правильного ли соратника он выбрал? Может, не стоило брать новичка, у них в головах еще другие мысли, нет отчаянности. Они думают, что это ошибка и их освободят, что все это ненадолго и их положение скоро изменится...  Чарльз бы назвал это надеждой, Леншерр называл глупостью.

Отредактировано Erik Lehnsherr (24-08-2014 22:28:05)

Быстро кивнув, Эрик отвел взгляд. Молодого парня он запомнил, остается только удержать образ в голове как можно дольше. Казалось бы, полдела сделано, только где ему потом искать этого человека? Назначили  ли его на пост у ограждения или на обход бараков? А если он вовсе не выйдет на свою работу этой ночью?
Лучше всего Леншерру сейчас же было вернуться к работе, забыть все мысли о том, что он так близок к свободе. Прикусив с силой губу, Эрик взялся за новую деталь. Слабая боль помогала сконцентрироваться. Лишь к концу рабочего времени он с тупым удивлением почувствовал вкус собственной крови на языке.
Парня придется убить, других вариантов не было. Само убийство Эрика не пугало, он еще в четырнадцать лет раздавил касками головы двух военных – и ничего после этого не почувствовал. Но куда деть труп? Стоит ли забирать ключ или понадеяться на собственную мутацию? Сможет ли он вообще так просто забрать эту карту? Вопросы, сбивая друг друга, молниеносно проносились в его голове, отвлекая от деталей, от дороги, от Чарльза, от очереди к бидону с жидким несоленым супом.

Вечером Леншерр засел за бараком, где обычно бывало, задерживались те, кто собирался на так называемый черный рынок. Заметив его Крид, видно чуявший наживу, присел рядом на землю.
- Чем разжился?
- Отъебись, Крид.
От Виктора то отвязаться легко, а вот от Чарльза? Леншерр понадеялся, что Ксавье не выйдет вечером на улицу. Страх новичков перед машиной лагеря всегда больший, это у старожилов он притуплен.
Сегодня Эрику казалось, что сумерки ступают на землю так же медленно, как перебираются по бараку к выходу мусульмане. Когда начало темнеть, перебежками он отошел к следующему сараю, от него к его соседу... Если уж убивать, то подальше от барака, где его все знают. Почему-то это казалось Леншерру важным.
Наверное, прошло уже полтора часа. Укрывшись за вынесенными мертвыми, Эрик видел надзирателей, что шли к ограждению – ночная смена. Молодого парня среди них не было. Оставалось ждать другую партию.
Ночью надзиратели вышли в обход.
Вглядываясь в лица солдат, Эрик забился сильнее под козырек барака. Благо мертвые были сегодняшние, от них еще не пахло, зато укрытие ему живому они обеспечивали хорошее. Хоть чем-то пригодились.
Когда мимо прошел второй отряд, состоящий из трех молодых надзирателей, Эрик неосторожно встрепенулся, придвигаясь к дороге меж бараков.
«Как его отделить от них? Как же мне его отде...»
Неожиданно раздавшийся, будто вдали, гулкий хлопок сбил не только Леншерра с мысли, но привлек внимание надзирателей. Как оживает тронутый палкой муравейник, столь резко забегали в разные стороны по аллее солдаты. Одни бежали к воротам, другие запирали двери бараков.
Эрику оставалось только спрятаться среди трупов. Рисковать зря смысла не было, а молодого надзирателя он пока потерял из вида.

Парня он увидел у барака напротив, должно быть из-за карты его не пустили к воротам. «Что же там произошло?». Как ищейка на охоте, Леншерр медленно двинулся в сторону охранника. Рядом, на удачу, никого не было.
- Эй, ты!
Леншерр выходя из тени, сделал шаг на освещенную аллею. Заметивший его молодой надзиратель, вздрогнул и нерешительно поднял руку к табельному оружию. Был ли этот парень по характеру пугливым, сработал ли элемент неожиданности, кто знает. Леншерр, например, об этом не задумывался, когда собрав все свои силы, он рванул и накинулся на надзирателя, падая с ним в грязь. С ненавистью Эрик, схватив с земли камень, бил парня по лицу; бил до тех пор, пока лицо надзирателя не стало кровавым месивом.
Только когда скользкими от крови пальцами он стал искать карту, Леншерр понял насколько, сильно он устал. Лагерная жизнь не готовит к таким физическим усилиям: бедная и редкая еда; бесконечные болезни... Но перед ним стоял парень, олицетворяющий собой всех надзирателей лагеря, и ненависть оказалась сильнее. Для Эрика она всегда была самым сильным чувством.
Кое-как сумев вставить карту в гнездо на ошейнике, Леншерр скинул ненавистную преграду на тело. Мир вокруг него еще никак не поменялся, мутация не торопилась просыпаться, рядом стояли все те же бараки, мерцали вспышки вдали у ограды... Главное Эрик чувствовал себя свободным, что было важнее даже чем сама его жизнь.

Дойдя до своего барака, он с большим трудом, своими руками открыл засов. Его мутация в нем только оживала, подрагивая, ощущая обилие железа вокруг. Ей всегда было сложно управлять, и сейчас сил на это не было вовсе.
На открытую дверь со всех нар смотрели лица мутантов. Найдя в свете фонаря Чарльза, Эрик без слов потащил его на выход, когда вокруг поднялся гул голосов, перебивающий шум стрельбы. «Где ты был? Это что кровь? Что происходит? Ты видел что происходит?».
- Если вы выйдете, вас там убьют.
Абсурдно, но отрывисто отвечая, он в тоже время вел Ксавье к выходу. И никто не замечал, что у него на шее нет ошейника, так все привыкли на них не смотреть.

- Быстрее.
Вытянув сообщника на аллею под свет тусклых ламп, Леншерр, теперь уже используя свою силу, захлопнул дверь барака, отделяя их от остальных. Пробормотав, что-то насчет того, что им повезло, Эрик за плечо развернул Чарльза к себе спиной, собираясь снять с парня ошейник. Попал картой в гнездо Леншерр только с третьей попытки – так у него дрожали руки.
Не давая Чарльзу направиться к воротам, Леншерр потащил его в противоположную сторону, к женским баракам. Они шли среди унылых проржавевших и прогнивших сараев, покрытых годовой грязью от дождей и снега, оставляя позади себя далекие выстрелы, вспышки света и крики у ворот.
Стоило ему покорежить замок на двери второго женского барака, Роуг сразу же выскочила на улицу, опережая своих товарок. Без лишних слов, девушка отобрала у Эрика карту, сама вставляя ее в свой ошейник.
- Поверь мне, так будет лучше.

Все что случилось в дальнейшем, смазалось в воспоминаниях Леншерра, в одну сумбурную, шумную картину. Оказалось, что полчаса борьбы, свидетелями которой они втроем стали, это ничто для памяти по сравнению с десятилетиями несвободы.
Кажется, в них кто-то целился, когда они свернули за угол последнего барака, но выстрел так и не прозвучал и Эрик знал, что тут он был не причем. Они оказались меж двух огней, и пока удивленный Ксавье смотрел за его спину, Роуг, потянув за руку, показывала на ворота. Там около колючей проволокой надзиратели по одному исчезали в красном дыме и окруженные им же мелькали в ночном небе. Крики еще живых, стрелявших по дыму солдат прерывали громкие хлопки, с которыми перемещался этот мутант обратно к воротам и гулкие удары падающих с высоты на землю тел.
Леншерр не знал: ни как долго они стояли там, ни как много солдат было этим «дымом» убито. Да и разве это будет для кого-то важно. Но тот миг, когда тот красный мутант возник перед ними и протянул им руку, ему, пожалуй, трудно будет забыть.
- Друзья.
Мутант, больше похожий на демона в примитивном детском представлении, даже пахнущий серой – как пришелец из ада, видя их сомнения, чуть качнул рукой в воздухе, приглашая их за собой снова. Решившись, Леншерр схватил за руку Чарльза и с трудом ухватился за запястье Роуг. Та все пыталась почему-то вывернуться, отстраниться от него, но не сумела. Не понимая, отчего у него так резко заболела голова, Эрик из последних сил кивнул демону и их окружил красный дым.

- Черт, Эрик, прости, я не...
Роуг долго потом что-то лепетала у него над ухом, пока он, ползая по холодному каменному полу подземного туннеля, пытался отдышаться. Каждый вздох отдается в его легких болью, достойной больного туберкулезом.
- Нужно идти.
- Что... - откашливаясь, Леншерр поднял голову, смотря на красного демона. Он уже может дышать, а толку. Его обессиленное тело с трудом перенесло это потрясение.
- Нужно идти.
Спрашивать куда, зачем было бы бесполезно. Леншерр видел это по черным глазам мутанта.

Опираясь на руку Чарльза, Эрик брел по туннелю с ним и Роуг вслед за Азазалем. Порой мимо них пробегали крысы, где-то по стенкам стекали потоки воды, и приходилось, поскальзываясь, хлюпать рваными башмаками по лужам. Когда они достигли проржавевшей тяжелой двери, Леншерр, наконец, с облегчением понял, что дальше может идти без чужой помощи.
За невзрачного вида дверью, которую под пристальным взглядом Азазеля, Эрику удалось открыть с помощью своих способностей, оказывается, скрывался чертов дом на Лонг-Айленде. С той лишь разницей, что они все еще были под землей. Мех на полу, дорогие кожаные диваны, белые стены, мебель из черного дерева, а углу мать твою настоящий патефон в котором медленно крутилась пластинка с записью «Someone to watch over me» в исполнении Фрэнка Синатра. Достаточно услышать несколько нот и вот оно: здравствуй, старый добрый 46 год.
С трудом переставляя ноги, Эрик дошел до патефона. Тяжело идти ему было не потому, что все еще влияла на организм мутация Роуг, а потому, что он узнал этот аккуратный, старенький патефон, обитый зеленым бархатом.
Проигрыватель так хорошо сохранился. Будто все еще стоял в кабинете Клауса Шмидта.

- С возвращением, Азазель.
Эрик вздрогнул, боясь повернуться к говорившему лицом. Он так и стоял, смотря на крутившуюся пластинку и слыша шаги за своей спиной. Тем временем вошедший что-то говорил тихим голосом, какие-то ободряющие слова Роуг и Чарльзу.
- Не ожидал увидеть тебя снова, Эрик.
Шмидт все-таки узнал его. С отрешенностью приговоренного наблюдая за тем, как бывший нацист снимает иглу с пластинки, Леншерр с безразличием отметил, что старый враг ни на йоту не постарел. А он тут стоит перед ним со своими морщинами, впалым животом и грязной кожей.
- Азазель. Отведи их в душевую. После в спальни. Нашим гостям нужен отдых.
Будто прочитав его мысли, Шоу легко кивнул головой на Эрика. И этого, мол, забери. Ведомый демоном Леншерр пошел за ним и своими соратниками. В дверях они чуть не столкнулись с полуобнаженной блондинкой в мехах, подобной по красоте Джоан Фонтейн и Ингрид Бергман. Когда они вышли в коридор, девица отшатнулась от них с презрительным выражением лица, заставляя бывших узников острее чувствовать запах собственного немытого тела.