Я все еще не могу понять, изменилось ли что-нибудь. Дистрикт 12 кажется тем же пыльным и голодным местом, из которого я уезжала. На улицах много голодающих, и чем дальше углубляешься в Шлак, тем их становится больше. Правда, я заметила воодушевление на лицах многих — мы с Питом первые победители за долгие годы, и теперь в честь этого Капитолий устроит праздник. На один вечер Двенадцатому удастся забыть о вечном голоде. На один вечер люди будут радоваться еде, которую Капитолий щедро предоставит им в честь новых победителей. Один вечер, а что потом? Мне трудно представить нашу с Питом счастливую жизнь, полученную в награду за победу в Играх. Меня не покидает чувство, что еще ничего не закончилось.
Я иду в сторону однотипных домиков. В одном из них живет Хеймитч, в другом поселили Пита, а прямо напротив — меня, маму и Прим. Переезд в Деревню Победителей должен был стать началом новой страницы в моей жизни. Но по правде говоря, я ощущаю лишь кровь на своих ладонях и вкус ягод, которые я так и не съела. Мы с Питом остались живы лишь благодаря моей уловке. Теперь мы должны восхвалять Капитолий, быть благодарными и пытаться жить дальше. Ни первое, ни второе, ни третье у меня пока не получается.
Деревня Победителей похожа на город-призрак. Домов в ней куда больше, чем нужно и почти все они пусты. В Двенадцатом никогда не будет столько победителей. Нам с Питом просто повезло. Может быть, мне действительно стоит быть благодарной, ведь нас обоих оставили в живых. Но чувство злости за то, что меня заставили пережить все это, берет верх. Перед глазами все еще встает образ Руты, а нога, в том месте, где был ожег, порой дает о себе знать. Это как фантомные боли. У Пита они тоже бывают — ему ведь и вовсе ампутировали ногу. Правда, те два дня, что нас приводили в порядок, сыграли свою роль. Протез Пита всегда скрыт одеждой, да и без нее он наверняка выглядит вполне натурально. Мои раны, царапины и ссадины хорошенько подлатали. Палец на левой руке оказался выбит, но и это исправили в мановение ока. Медицина и технологии Капитолия сделали на с Питом новыми людьми. Внешне.
Я захожу домой и снимаю с себя всю одежду. Лук оставляю в небольшой каморке — ему не стоит быть на виду, ведь запрет на охоту за пределами дистрикта никто не отменял. Иду в душ, мою волосы, стираю с себя признаки недавней прогулки. Как приятно снова выбираться в лес вместе с Гейлом. В Капитолии, среди раскрашенных с ног до головы клоунов, больше всего я скучала по родным местам. И по Гейлу. Время от времени, повторяя на публику то, как сильно я люблю Пита, я вспоминала наши вылазки в лес.
После душа, - все никак не привыкну к наличию горячей воды в моем новом доме, - я заплетаю волосы в косу. Когда-то давно это делала мама, теперь я делаю это сама. Они не слушаются, то и дело вылезая за пределы прически, поэтому в конце-концов я решаю распустить их.
В доме никого нет, и я ловлю себя на мысли, что понятия не имею, куда все подевались. Возможно, мама взяла Прим с собой, чтобы помочь подготовить праздник в честь победителей. Он уже сегодня, но мне совершенно не хочется на него идти. В последнее время все мои желания ограничиваются сидением дома в полной тишине или охотой. Уже слишком поздно, чтобы вернуться в лес, поэтому я сажусь в кресло перед камином и долго таращусь на огонь. «Огненная Китнисс», - возвещает Цезарь Фликерман где-то в моей голове. «Любимица Капитолия, Огненная Китнисс!» - повторяет он, и мне становится плохо.
Я поднимаюсь с кресла, обуваюсь в прихожей и выхожу на улицу. Делаю около десяти шагов и оказываюсь у двери в дом Пита. Она не заперта, и я вхожу внутрь. В полумраке, сквозь пробивающийся через окна тусклый вечерний свет, я нахожу Пита в гостиной. Он с удивлением смотрит на меня. В ответ я только пожимаю плечами. Не могу объяснить причину своего прихода так, чтобы это было убедительно хотя бы для меня самой. Поэтому говорю нечто совершенно банальное — все лучше, чем ничего.
- Хотела узнать, как у тебя дела.
Не знаю, насколько это правда. В последнее время мы с Питом почти не общаемся. Все наше общение сводится к игре на публику. Несчастные влюбленные, которых спасла любовь друг к другу. Гейл постоянно передразнивает наши с Питом фразы. Ему не нравится говорить о наших отношениях, но то и дело он первым начинает этот разговор. Не знаю, что творится у него в голове. Как и не знаю, что творится в голове Пита. Мы многое пережили вместе, но теперь наши дорожки, похоже, плавно расходятся.
- Ты идешь? - Спрашиваю я, садясь за стол. Конечно, мы оба пойдем. Мы не можем проигнорировать пиршество в нашу честь. Для жителей Двенадцатого это важно, но даже понимая это, я все равно не хочу никуда идти. Все, о чем я могу думать, это о Руте, усыпанной цветами, и том, как сильно Прим похожа на нее.
Как бы говоря все за меня, мои пальцы отстукивают по столу знакомый ритм.

Отредактировано Katniss Everdeen (24-04-2014 23:42:25)

Я наблюдаю за Питом, и мне все больше кажется, что мы оказались в нелепом сне, где судьба решила сыграть с нами злую шутку. Она свела нас как соперников, но сделала союзниками. Еще она вынудила Пита признаться перед всем миром, что он в меня влюблен. С тех самых пор, как услышал мое пение на уроке. До Игр я даже не догадывалась  об этом. До Игр я даже не могла подумать о том, что кто-то способен испытывать ко мне подобные чувства. Я же никогда не была хоть сколько-нибудь популярной девочкой в школе. Со мной почти никто не общался, я казалась странной и неразговорчивой. А тут выясняется, что Пит Мелларк, мальчик спасший меня от голодной смерти, был моим тайным воздыхателем. По-моему, у судьбы скверное чувство юмора.
Я невольно напрягаюсь всем телом, когда Пит приближается и садится на край стола. Смотрю на него снизу вверх, бродя глазами по светлым волосам, прилипшим ко лбу. Обаяние у Пита не отнять. Даже сейчас в этой совершенно домашней обстановке, среди простой мебели и тусклого света, он оставался обаятельным парнем, который сумел влюбить в себя весь Капитолий. Я знаю, что Пит думает обо всем этом. Он считает, что не заслужил победу в Играх. Будто именно я спасла нас. Но это не так. Если бы не его умение нравиться людям, даже таким безмозглым как в Капитолии, Огненная Китнисс не произвела бы такой фурор. Без стараний Пита, без его игры на публику, я вряд ли получила бы мазь для ноги, посланную спонсорами через Хеймитча. Я была бы одной из многих, а не той, что трепещет при мысли о любимом мальчишке из своего дистрикта. Как глупо.
Каждый раз, вспоминая наши поцелуи на арене, я испытываю нечто смешанное. Там, в полушаге от смерти, мне было хорошо рядом с Питом. В той пещере, ухаживая за ним, я думала, что лишь вместе нам удастся пережить весь этот кошмар. Я не задумывалась о том, что почувствует Гейл, увидев нас с Питом, или что скажут об этом все остальные. Мне не хотелось притворяться, но я не уверена, что притворялась во всем. В конце-концов, мы были нужны друг другу тогда, но я не знаю, что делать со всем этим теперь. Мы дома, хотя я не могу сказать, что чувствую себя в безопасности. Ощущение, будто Сноу сидит в соседней комнате и слушает наш разговор, не покидает меня. Его незримое присутствие в моей жизни ощущается день ото дня все сильнее. Но убегая в лес с Гейлом я хотя бы на какое-то время снова становлюсь собой. А разговаривая с Питом я не могу выкинуть из памяти лица павших трибутов, выведенные на всеобщее обозрение в ночном небе над ареной.
- Не волнуюсь. - Коротко отвечаю я. - Просто не хочу на него идти. - Пожимаю плечами, как и всегда, когда не могу объяснить своих чувств. В последнее время таких моментов становится все больше. - Цинна оставил для меня платье. - Красивое и в меру простое, синего цвета с совсем небольшим вырезом и чуть пышноватой юбкой. Мой единственный друг из Капитолия понимал, что наряд вроде тех, что я носила в столице, будет неуместно смотреться на фоне голодных жителей Двенадцатого. Эффи бы с ним не согласилась.  - А что там у тебя? - Выглядываю из-за стола чуть приподнявшись, чтобы разглядеть костюм Пита. В этот момент его ладонь накрывает мою.
Потребность в том, чтобы вжаться в спинку стула разгорается быстрее, чем огонь на моем платье с интервью у Цезаря. И хотя я привыкла к прикосновениям Пита — мы держимся за руки всякий раз, когда оказываемся в центре внимания, - сейчас меня одолевает желание убрать руку со стола. Я так и поступаю. - Пит...
Смотрю на него то ли виновато, то ли смущенно. Последний раз мы обсуждали наши отношения в поезде, возвращаясь из Капитолия. Я дала ясно понять, что ничего из того, что было между нами на арене, мне не нужно. Я уверена, что Пит прекрасно понял меня тогда, но его рука, тем не менее, без особых забот нашла путь к моей.
Стараясь выглядеть менее жалко, я выпрямляюсь и складываю руки на коленях.
- Я почти не сплю. - Можно было бы пожать плечами, но боюсь, это снова выдаст смятение, в котором я нахожусь. - Не могу прижиться на новом месте. - Я бы могла рассказать, что на самом деле вижу кошмары, в которых копье снова и снова пронзает хрупкое тело Руты, или то, как просыпаюсь со вкусом морника на губах. - Непривычно спать на мягком матрасе. Жесткая кровать в старом доме мне куда милее. - Могла бы, но не буду. Вместо этого изображаю подобие улыбки, чтобы разрядить возникшее между нами напряжение. - Ты, кстати, не говорил с Хеймитчем? - Как бы невзначай интересуюсь я. На что не пойдешь, чтобы сбить человека с толку. - Я не видела его со вчерашнего дня, но не думаю, что он пропустит такое пиршество. - Почему-то я улыбаюсь. Наверное от мысли, что наш ментор ни за что в жизни не откажется напиться за счет Капитолия.

Отредактировано Katniss Everdeen (27-04-2014 12:30:31)

Вспомнив Хеймитча, я невольно задумалась о том, что теперь ждет нас. Мы с Питом стали победителями, обустроились на новом месте, пытаемся улыбаться и делать вид, что мы без ума друг от друга (хотя вид делаю лишь я — Питу притворяться не нужно). Но так будет не все время, и совсем скоро даже это изменится. Ближе к зиме нас ждет тур, а после него пройдет очередная жатва. Еще один день жеребьевки, которая разрушит чьи-то жизни. Нам с Питом тоже уготована во всем этом своя роль. Мы будем менторами для новых трибутов нашего Дистрикта. Не могу представить, как мы готовим новых мальчика и девочку к верной гибели. Какова вероятность, что и в следующем году победителем Игр станет трибут от Двенадцатого? А какова вероятность того, что их снова будет двое? Эти мысли возвращают мою головную боль на место, и я механическим движением дотрагиваюсь ладонью до правого виска.
Я снова думаю  о том, какой простой была жизнь до Игр. Простой даже несмотря на то, что мы голодали и мне приходилось все время убегать в лес, чтобы найти пропитание. Но я любила это делать, для меня это было, скорее, приятное времяпрепровождение, нежели тяжелая работа. К тому же у меня была цель — прокормить семью, не дать маме и Прим умереть от той нищеты, в которой живут все жители Шлака и мы, в том числе. Сейчас у меня есть все, что нужно: еда, деньги, теплая постель. Все это я бы с радостью променяла на прежнюю жизнь, но сделать это — показать свое неуважение к Капитолию, а пойти на такое я никак не могла. От каждого моего действия и слова зависят жизни. Не только моя или Пита, но и наших семей, друзей, близких. Хеймитч предупредил меня еще тогда, в ночь после окончания Игр. «Они не довольны», - сказал он мне тогда. Мы стояли на балконе, с которого был виден весь Капитолий. Не призирай я все это, возможно сказала бы, что вид был завораживающим. «Китнисс, это не шутки. Все куда серьезнее. Они такого не прощают».
- Времени у нас теперь предостаточно, - горько усмехнулась я, переводя взгляд на Пита. Вспоминаю, что в отличие от нас Рута, Цеп и другие трибуты этого года мертвы. Не знаю, чувствует ли он то же самое, что и я. Ненавидит ли Капитолий так же сильно? Наверное да. У него для этого не меньше причин, а, может, даже больше. В конце-концов, они отрезали ему ногу. - А гулять мне иногда даже не хочется. Чувство, будто даже лес стал другим. - Словно и он меня предал. Или я его в тот момент, когда уехала на Игры. Порой я ощущала, будто родные места, где я росла, играла, охотилась, отторгают меня словно чужеродный организм. Словно мне больше нет места в Двенадцатом. Словно моя победа на Играх сделала меня другим человеком. Даже охота в лесу стала другой, пусть она и была единственным, что меня успокаивало. Но я не хотела сейчас говорить об этом. Ощущение, будто Капитолий или даже сам президент Сноу видит и слышит меня, пока я нахожусь в Деревне Победителей, не давало мне покоя. Не помню, когда в последний раз говорила то, что думаю. Страх сковывает меня каждый раз, когда я возвращаюсь в свой новый дом. Возможно, однажды это пройдет.
- Думаю, нам пора собираться. - Говорю я, поднимаясь из-за стола. Мне по-прежнему не хочется идти на пиршество, но я понимаю, что сбежать было бы слишком безответственно. - Встретимся через полчаса? - Смотрю на Мелларка, словно боюсь, что он-то как раз решит оставить праздник без своего присутствия. Не знаю почему, но мне будет куда спокойнее, если мы с Питом пройдем через это вместе. Как тогда, на Играх. - Мы должны прийти вместе, чтобы...- замолкаю на мгновение, понимая, что какие-либо объяснения здесь не нужны. - В общем, я буду ждать тебя возле ворот.
Разворачиваюсь и быстро покидаю дом Мелларка. Под ногами похрустывают мелкие ветки деревьев, пока я совершаю путь длиною в десять метров от его дома до своего. Теперь мы живем совсем близко, но это, как ни странно, совсем ничего между нами не поменяло. Иногда я думаю, что без меня Питу было бы гораздо легче. По крайней мере, ему бы никто не морочил голову, а он сам не жил призрачной надеждой на то, чему никогда не бывать.
Уже у себя я одеваюсь в приготовленное Цинной платье. Моих стилистов сегодня не будет из-за личных дел в Капитолии — после нашей с Питом победы они стали там настоящими звездами, и работы у них хоть отбавляй. Цинна порывался приехать и помочь мне собраться, но я сказала, что в этом нет нужды. Мне бы хотелось снова увидеть его, но лишнее напоминание о том, что моя жизнь теперь целиком и полностью зависит от Капитолия, мне было ни к чему. Я должна свыкнуться с этой новой жизнью здесь, дома. Пускай теперь я живу в Деревне Победителей, это не изменило того, что я все еще девчонка из бедного района.
Я выхожу на улицу в этом не слишком роскошном, но довольно красивом синем платье. Его цвет меня успокаивает, хотя я бы предпочла надеть зеленое. Ноги обуты в «лодочки», поэтому мне совсем не тяжело стоять или ходить. Макияж слабый, я лишь немного подкрасила веки в тон платью. Волосы распущены, хотя я бы хотела заплести их в косу. Где-то вдалеке я слышу десятки голосов — жители Дистрикта постепенно направляются в сторону главной площади. Погода хорошая, на улице тепло, поэтому столы расставили там. Нам с Питом предстоит сказать от себя пару слов с небольшой трибуны, сооруженной специально к празднику. Не представляю, сумею ли выдавить из себя хоть какие-то слова. По крайней мере попытаюсь. Я никогда не была столь красноречива как Пит.
Когда он появляется на улице, закрывая за собой дверь, я легонько улыбаюсь. Он выглядит сногсшибательно, куда наряднее, чем я. Хотя Пит смотрелся бы хорошо даже в мешке из под муки.
- Идем. Не хочу, чтобы Эффи ворчала, если мы опоздаем. - Протягиваю парню руку, когда он подходит ко мне и вместе с тем пытаюсь вспомнить о том, что я, вроде как, в него влюблена.

Все это слишком тяжело. И для меня, и для Пита. Хотела бы я сейчас сидеть дома, обнимая себя за колени, глядя на то, как в камине разгорается пламя, как его языки пляшут друг с другом, напоминая мне о платье, сделанном для меня Цинной. Думается, что и Пит не был бы против остаться сегодня в четырех стенах, взять свой альбом для рисования, и просто побыть одному, не имея надобности куда-то идти, что-то там из себя изображать. Как трудно свыкнуться с мыслью, что моя жизнь стала фарсом, на который я подписалась сама. Не знаю, был ли у меня другой выбор. Наверное, нет. Капитолий растопчет меня и мою семью, если я перестану играть роль благодарной победительницы. Людям в дистриктах, по крайней мере - в моем, это не по душе, я знаю. Ведь как могут в одиннадцатом радоваться моей победе, когда Рута и Цеп мертвы?
- Не знаю, - говорю я в ответ и пожимаю плечами. Пытаюсь не казаться слишком серьезной, ведь Пит изо всех сил старается разрядить атмосферу, но, кажется, получается у меня плохо. - Будем надеяться на это. Цинна любит сюрпризы.
Когда Пит берет меня под руку, я первая трогаюсь с места. Мы выходим из Деревни Победителей через небольшую каменную арку и направляемся к главной площади. К тому моменту, как мы туда доберемся, она будет полна людей, которые ожидают от нас с Питом каких-нибудь теплых слов. Мне бы хотелось дать людям то, что они хотят, но не уверена, что мне это по плечу. Все больше я становлюсь закрытой, замкнутой, не желающей с кем-либо общаться. Исключение составляют мои родные и Гейл. Даже с Хеймитчем мне иногда сложно, что говорить о Пите. Общение с ним подразумевает множество нюансов, которые не всегда меня устраивают. Возвращаясь в Двенадцатый на Поезде, я сказала Питу, что мне ничего от него не нужно, и теперь, зная это, он наверняка чувствует себя некомфортно рядом со мной. Впрочем, как и я рядом с ним. И все равно кроме него никто не поймет, что я пережила. Даже Хеймитч. Пусть он тоже Победитель, но он никогда не был в наших с Питом шкурах. Мы связаны с того самого момента, когда Эффи Бряк вытянула наши имена в день Жатвы.
- Снова карточки? - интересуюсь я, попутно закатывая глаза. - Эффи их обожает. - Усмешка касается моих губ при мысли об Эффи, которая всегда чересчур трепетно и тщательно относилась к подобным вещам. И хотя я ценю ее труд, ну или по крайней мере пытаюсь делать это, в горле застывает ком каждый раз, как читаю написанные ею слова. Говорить по бумажке заготовленную речь - не мое. Пит искусный оратор, он может привлечь чье угодно внимание, лишь сказав пару слов. В моем же случае все куда плачевнее, на меня еще сносно смотреть, но уж точно не слушать. - Не думаю, что вообще хочу что-нибудь говорить. - Решаю быть честной в этом вопросе. В конце-концов, Пит всегда знал, как тяжело мне даются слова, что до победы, что после.
Мы проходим по пустынным улицам, мимо Котла и маленьких домиков, минуя захудалые магазинчики и прочие места нашего родного дистрикта. Создается впечатление, что кроме нас в Двенадцатом никого нет, но это не так. Все жители давно скопились на площади, а мы лишь идем туда. По той дороге, которая ведет нас туда, через несколько метров друг от друга выставлены ряды миротворцев, следящих за тем, что Победители доберутся до пункта назначения в целости и сохранности. Я считаю, что это просто смешно. Что с нами может случится? Кто-то из жителей Двенадцатого решит напасть, убить? За то, что мы первые, кто за много лет принес им победу? Все это настолько абсурдно, что становится слишком очевидно, для чего нужны миротворцы - чтобы мы с Питом пришла наверняка. Что бы не сбежали и не подставили президента Сноу, ведь ему так нужно, чтобы мы поулыбались на камеру в этот вечер. Самое начало праздника, когда мы с Питом поднимемся на сцену и еще раз скажем, как сильно благодарны Капитолию, будет транслироваться по телевидению. Боюсь, лишь после этого, не раньше, я смогу вздохнуть спокойно. Хотя, скорее, даже с выключенными камерами спокойствия мне уже никогда не видать. Я забыла, что это такое, точно так же, как и Пит.
- Твой альбом, - начинаю я, чтобы избежать дальнейшей неловкой тишины. Молчать рядом с Питом было еще труднее, чем говорить с ним, - тот, что на диване. Что в нем? Я заметила сразу, как пришла, но забыла спросить. - Рассеянности мне не занимать. После Игр я слишком быстро переключаюсь с одной мысли на другую, порой теряя нечто важное. Так уж получается, ведь с тех пор, как я вызвалась добровольцем, мыслей в моей голове стало слишком много. Сейчас я думаю о том, что мне нравится сшитое Цинной платье, а в следующий миг размышляю над тем, как долго мне придется притворяться, что я люблю Пита. Хаотичный поток, который мне не всегда удается контролировать.