У Джека был действительно тяжелый день. На самом деле, оглядываясь назад, он вдруг осознавал, что прятки в темноте в коридорах Восторга с желанием выжить ничто по сравнению с тем, что он испытывает сейчас. Рутина убивала его, отравляла посильнее газа, которым так любила травить всех биолог из все того же, родного города. Джек был слаб, он выматывался, и отнюдь не от того, что каждая последующая минута могла стать последней, хотя и последнее не исключено, но оттого, что никто ему не рассказывал какого это быть отцом.
Когда ты отвечаешь сам за себя – все куда как проще, ты просто делаешь так, чтобы тебе было комфортно и чтобы у тебя все было хорошо. Когда дело доходит до кого-то еще, возникают сложности. По крайне мере из-за того, что Джек, по природе своей как-то абсолютно пролетевший момент собственного детства, которое состояло только из постоянных экспериментов Сушенга и пыток, которые лучше не вспоминать, не знал, чего, собственно, этим детям нужно. И когда у него появились свои собственные он просто растерялся.
На помощь пришла Тененбаум, но, признаться, одной только приемной матери было недостаточно для пятерых маленьких девочек, что не по годам пережили многие ужасы. И, что самое главное, считали их данностью. Не боялись крови, не боялись смерти, не рыдали над фильмами, в которых кто-то умирал и лишь только удивлялись, чего все грустят. Но в отличие от Джека в них все еще жил тот самый пресловутый маленький ребенок. Пусть и изуродованный но все же живой. А еще очень активный. И, если при фрау Тененбаум девочки вели себя послушно и выполняли все приказы строгой немки, которая в свое время вымуштровала его самого, то как только Райан оставался наедине с ними, начинался тихий ад.
Понимая, что их отец не в состоянии не то что дать им ремня, просто накричать, девочки пользовались этим и устраивали тихий ад. Конечно, пока он не видит, ведь одно дело просто тихо разрисовывать стены и изрезать шторы в лоскуты, а совсем другое делать все это на глазах у человека, который в свое время сворачивал шеи у них на глазах у других людей. Они его не боялись, но… помнили, что при всей своей доброте, Джек все же оставался убийцей.
А еще сыном Райана, что было куда как более важно. И дела его отца никуда не делись, а лишь только огромной  кипой бумаг упали на его голову. И если бы он еще хоть что-то в них понимал. Джек, возможно, был гением от техники, но экономика и финансы у него стояли на одном уровне с общением с людьми – то есть абсолютно никак. Он был полностью не адаптирован к такому, хотелось в ужасе закрыться где-нибудь и не выходить, чтобы уж точно никто не был в состоянии помешать ему. Но он уже пробовал убегать – не получалось и приходилось лишь только в очередной раз сталкиваться с тем, что ждет его.
Правда, одно дело одному торчать с бумагами, совсем другое, кого оставить с детьми. Фрау Тененбаум и без него была слишком занята своей работой и вообще, кажется, приходила лишь только оттого, что не сомневалась, что без ее участия Джек собственноручно подожжёт собственный дом и себя заодно. Да и просить ее было уже совестно. Сам тут оставаться не мог. Оставить Элеанор… не лучшая затея, ибо та и сама не выросла из того возраста, когда перестаешь играть в куклы. Впрочем, кое кто из отцовских адвокатов посоветовал нанять няньку на один вечер.
Последовав совету, впрочем, не особенно осведомившись, умеет ли эта самая нянька хоть немного заботиться о детях, Райан нанял первого, попавшегося в списке. Тяжелое положение усугублялось и тем, что хоть Джеку и было чем заплатить, он прекрасно понимал, что немногие согласятся приглядеть сразу за пятерыми маленькими и слишком резвыми девочками.
Открывая дверь в собственный дом и пропуская кучерявого подростка вперед, Джек лишь секунду оглядывал его, да и то по какой-то старой привычке скорее прикидывая, куда можно нанести удар, чтобы свалить противника, нежели взглядом, коим придирчивый родитель оглядывает человека, пришедшего следить за его детьми.
- Я не знаю через сколько приду, возможно ночью, - Райан схватил лежавшую на столе папкус бумагами, которые было бы неплохо просто сжечь, нежели разбираться в них, но приходилось следовать от противного, - в любом случае заплачу. Телефон не работает, ему недавно перерезали провод, еда на кухне, аптечка там же, а еще в спальной, ванной и кабинете. Девочки в зале, - Джек указал на дверь и оттуда тут же послушался звук бьющегося стекла. – Твою мать…
Распахнув дверь он наткнулся на большие и провинившиеся глаза одной из дочерей, что смотрела на него, шаркая ногой, покуда ее сестры пытались скрыть остатки преступления под ковром. Общий хаос наводил на мысли, что тут поработали домушники, нежели дети, но ругать их Джек просто не умел. Просто не мог винить за желание к разрушению. Все же, это семейное как-никак.
- Будут проблемы звони… в полицию. Да, лучше сразу туда. – Кивнув еще раз, Джек вылетел из дома, по направлению к машине.

Отредактировано Jack Ryan (12-03-2014 13:23:06)

Кажется, Джек начинал понимать, почему его отец решил сбежать ото всех в Восторг. По крайне мере, смотря на то количество дел, которые предлагала фабрика, он хотел поступить точно так же и мысль вернуться обратно в черный и наполненный монстрами город казалась не настолько уж  и глупой идеей. По сравнению с тем, что он переживал сейчас.
Так вышло, что Райан мог понимать технику, мог совладать с ней на подсознательном и интуитивном уровне. Но его знания экономики были точно так же скудны, как и знания социального общения. Что вызывало периодический нервный тик у секретаря и всех, кто более-менее близко к нему. Джек не знал этого мира, он был для него неизвестен, он был для него незнаком. Конечно, он бы хотел научиться быть обычным человеком, для которого верх трагедии это расставание с девушкой и отсутствие в магазине молока, но следовало признать, что после всего того, что он пережил в Восторге, жить как нормальный человек он уже не сможет.
Для него навеки самым ужасным кошмаром будет распятый на своей же машине Фонтейн, изуродованные скальпелем доктора Штеймана лица людей, остатки Фильцпатрика, которые после взрыва бомбы раскидало по всему периметру зала.  Он видел слишком много крови, чтобы теперь жить без нее.
Тененбаум читала ему об этом. Такое наблюдается у многих, кто вернулся с войны. Они настолько привыкли к виду крови, что уже не могут ужиться в стандартном социуме, продолжая позиционировать мирную жизнь как арену военных действий. Вот и он точно так же продолжает везде видеть монстров, психопатов и мутантов, способных убить его. С этим ничего нельзя поделать – остается только смириться и попытаться перенаправить свой страх в другое русло. Джек старательно пытался мыслями и действиями сосредоточиться на дочерях, но так выходило, что чем больше он думал о детях в этом мире, тем тревожнее ему было. Забота о других наводила хандру, посильнее, если бы он заботился только о себе.
И когда, ближе к ночи, он возвращался домой, то думал только о том, как бы побыстрее оказаться дома. Вернее, дома у Эндрю. Джек унаследовал не только компанию отца, но и его дом, его вещи, все то, что когда-то прошлую жизнь старшего Райана теперь стало его и, в некотором роде, он стал позиционировать себя как этакая плохая подделка своего собственного отца, ставая на его место. У Эндрю были красивые мечты, его же собственные сводились лишь к желании побыстрее прийти домой, поесть и отдохнуть.
Заходя домой он готов был увидеть все что угодно, начиная от пожара и заканчивая потопом. Но все что увидел, так это лишь отдельные осколки вазы – что-то слишком мало для многочасового отсутствия. У Джека вдруг появилась мысль, что девочки прибили своего няньку и теперь на заднем дворе закапывают труп. И тут же он понял одну вещь, которая слишком сильно его насторожила – было тихо. Было очень тихо. В этом доме никогда не было тихо. Маленькие сестрички были генетически модифицированными людьми, они знали так мало усталости и были слишком активными. Они никогда не замолкали, если не считать того момента, когда засыпали. Чтобы проверить свою догадку, Райан поднялся наверх, заглядывая в комнату и тут же вылавливая в темноте отсутствие каких-либо силуэтов в кровати. Девочек не было. Совсем.
Спускаясь вниз, он еще раз проверил кухню, общий погром и большое количество  разбросанной посуды о чем-то да договорило, но опять же, без единой живой души. Теперь уже начиная конкретно так волноваться, он заглядывал во все комнаты, во всех находя лишь пустоту, кроме зала – где мирно спал нянька, который при этом еще как-то умудрялся посапывать.
- Вставай, - не долго думая, да и чтобы не заморачиваться с процессом пробуждения подростка, Джек схватил его за плечо и ударил током. Несильно. Он же его убивать не собирался. Пока. – Где девочки?
Райан внимательно смотрел на парня, при этом прислушиваясь к тишине, слишком подозрительно и слишком знакомо. Его психоз от такой тишины расцветает во всей красе.
- Где мои дочери? – Еще раз с расстановкой произнес Джек, внимательно всматриваясь в узкое и худое лицо.

Если кто-нибудь спросит, что для Джека самое важное, то он не задумываясь ответит – его дети. И тут же соврет. Хотя бы от того, что ни одна из пяти не была его настоящим ребенком, да и он никогда не спрашивал у девочек о их настоящих родителях, стараясь, чтобы те побыстрее забыли ужасы Восторга. Когда он начинал хмуриться или жаловаться на жизнь, всегда рядом оказывалась Тененбаум и напоминала ему,  что парень должен взять в себя в руки, хотя бы ради них.
Брошенные дети, ненужные, проданные своими собственными родителями Фонтейну, чтобы тот сделал из них свой ходовой товар, маленьких сестричек, что ярко-желтыми глазами смотрели на гниющий и темный мир, видя вместо него радостное и счастливое место. Потому что другого они просто не знали. Он видел как спокойно сестрички проходили мимо трупа, истекающего кровью, пока шедший позади мистер Баблз своим буром оставлял еще одного подвернувшегося под руку без головы. И девочки считали это нормальным, потому что другого мира никогда  не видели. И когда он привез их на  поверхность ему очень долго приходилось объяснять им, что тыкать людей колюще-режущими предметами это очень плохо, как бы сильно не хотелось. Он ведь и сам недалеко от них ушел в этом плане, сам был дико растерянным. Потому что это был и не его мир тоже. Джек учился жить тут вместе с ними. И оттого каждый прокол воспринимал очень остро.
- Все потому, что мой отец был настоящим мудаком, - просто и без зазрения совести ответил Джек, пока на пальцах все так же искрились остатки плазмида. Теперь ему было куда сложнее. Это был не Восторг и АДА здесь не продается на каждом углу, да его тут вообще нет и быть не должно. Но это не значит, что в любую другую минуту, Джек не будет размышлять о препарате. На самом деле, он уже давно понял, что никакой АДАМ не панацея – это обычный  наркотик, от которого вполне реальная зависимость, та самая, которая  ломает тело, рвет душу, заставляет его быть агрессивным и злым по отношению к незнакомцам. И он, по сути, наркоман, только наркоман со светящимися руками. Был бы тут Райан-старший, наверняка бы упомянул одну из своих присказок. Был бы… если бы Джек не проломил ему голову  в его же кабинете.
- Какие девочки? Мои дочери! Пять семилетних детей,  которых я оставил с тобой. – Но как бы там не было, они были его дочерьми. Его. Он готов был умирать за них, они же доверились ему и позволили забрать из Восторга. Тененбаум доверилась ему и теперь он представлял насколько сильно разозлиться и, что куда как более важно, разочаруется в нем немка, когда узнает. Она была не Сушенг, она никогда не била его и не таскала на стол в качестве лабораторной мыши. Она одна была добра с ним…
- Наверху никого нет, - четко с расстановкой произнес Джек, срываясь с места, хватая куртку и кидая ту пареньку. – Поднимайся, мы идем их искать… хоть бы они ничего не натворили… и никого не убили…
Сестрички не осознавали цену человеческой жизни. Для них все было игрой. А игры у них были очень и очень жестокими.

Отредактировано Jack Ryan (05-05-2014 18:58:08)