Солнце припекало, а особенно сильно через грязное лобовое стекло. Сколько не мылась эта машина? Он купил-то ее, вроде бы, не так давно, но когда весь мир откровенно сходит с ума, трудно вспомнить даже такую мелочь, как покупка машины. А раньше он мог вспомнить каждую дату, даже свой приезд в эту обитель проклятия. О нет, конечно же Чезаре не сеял никаких мечт о том, что где-то лучше, чем здесь (что может быть лучше кучи зараженных?), но все-таки, пока ты заперт в стенах мало того, что одной страны, так еще и одной планеты, невольно думаешь, что ты - центр мира, и говоришь себе: "ну, конечно, в каком-нибудь Лондоне сейчас немного прохладнее и они там без проблем ездят по дорогам". Борджиа косо поглядел на стоящую в зной дорогу - ни конца, ни края.
"Что за идиотские мысли, Чезаре? В Лондоне сейчас жрут мозги точно так же, как и здесь". А если даже не жрут, то, какая разница? Он застрял тут - в самом центре этого дорожного возбужденного фаллоса. Все сигналят, готовят свои неистовые ружья, чтобы превратить это шоссе в кучу мертвяков, которым недолго встать. Люди никогда не прекратят быть тупыми существами. Даже на грани вымирания, в настоящем аду, они умудряются каким-то образом нечеловечески тупить и вести себя, как животные.
Но Борджиа из стаи не выклинивался, как и не шел туда, куда позовут. Как говорится, где толпа, там не всегда спасение. Никто не будет горевать, если добрую половину этого шоссе пожрут, заразят, перебьют, перестреляют. Больше места будет, может, наконец-то, они и доедут туда, куда хотят. А вообще, логичнее было бы соорудить велосипед и покрутить колеса. Конечно, далеко от зараженных не уедешь, но теперь любой зараженный не так противен, как любой блеющий из этого стада.
Радиостанция только шипела. Уж лучше шипение, чем многоголосые возгласы отовсюду.
"Как будто от того, что вы орете, пробка сдвинется с места". И только дурак не оглядывался по сторонам. Никогда не знаешь, чего приедет с той стороны. Впрочем, Чезаре пусть и выглядел нормальным, он все равно до дрожи боялся. Такова уж сегодняшняя жизнь - живешь в страхе быть укушенным, пойманным, избегаешь открытых мест, едешь с края мира на другой край. Если в мире есть супергерой, то, черт возьми, ему нужно поторопиться сделать свою работу, пока он не остался единственным живым на этой планете.
Но солнце все-таки светило не здорово. Борджиа сощурился, на пару секунд заглядевшись на горящий диск, да соорудил себе из смятых листов учебника подобие веера, чтобы хоть как-то отогнать жару. Или ему тут одному жарко? Газы, выхлопные и кишечные, пот, обделавшиеся дети в соседней машине, где-то залаяла собака. Кто-то еще держит собак?
- Что-то мне подсказывает, что нам пора идти, белая Крыса на переднем сидении по-умному повертела носиком, как будто поддерживала намерение хозяина. Вот - настоящее умное животное - крыса. Всегда знает, когда надо бежать с тонущего корабля, и, главное, всегда знает, куда бежать, чтобы лишний раз не нахвататься всякой гадости. Впрочем, это было единственное живое существо на планете, которому Борджиа доверял. Если он доверяет крысам, о каких людях может идти речь? Пока он не встретил ни одной крысы, которая хочет сожрать его мозги.
Борджиа качнулся, когда почувствовал легкий удар. Что это за слон пронесся мимо его машины? Впрочем, какая разница? Где только это потрепанное железо не бывало и кого оно только не давило с перепугу. Задел живой и ладно, они давно уже не в том обществе, где каждый прикапывался к каждой царапине. По крайней мере, легковерный Чезаре не прикапывался. Ему все равно на чем ехать или с чем бежать от верной гибели, потому все ценности отошли на задний план. Теперь при любом виде мертвяка он не визжит, как школьница, конечно, но бежать сломя голову ему хочется не меньше. А все почему? А это все названо просто - инстинкт самосохранения.
Когда моральные устои разлагаются, как трупы на жаре, какая, впрочем, разница, верно? Кто куда бежит и зачем.
Чезаре словил Крысу на ладонь. Крыса по имени Крыса. Он всегда боялся этих существ, как огня, но у нас же здесь апокалипсис, который меняет людей к чертям! Поэтому Крыса стала его единственным другом. Чезаре в Америке - относительный новичок, а в свете последних событий, все знакомые либо разбежались, как крысы куда более низкого сорта, чем та, что сидит у него на ладони, либо давно уже заболели и доедают какого-нибудь недотеху-беднягу, который не успел научиться бегать достаточно быстро. Если бы Борджиа видел себя еще лет шесть назад, его можно было бы посылать на Олимпийские игры, он бы там всех сделал на длинных дистанциях, особенно, если ему еще вослед пустить гурьбу вечно недоедающих зараженных.
Носил он Крысу без клеток, с собой. Она всегда знала куда спрятаться, всегда приходила назад, если убегала. Удивительное животное, они, главное, понимают друг друга и сейчас животное отчетливо давало понять, что пора делать ноги, даже если вокруг были всего лишь раздраженные люди, вечно сигналяющие машины, а над головой висело опасное солнце, постепенно разрушающее атмосферу их драгоценной планеты.
Борджиа разворошил волосы. Была бы косыночка, чтобы прикрыться; скинул потрепанный пиджак с плеч, закатал рукава, оставляющей желать лучшего рубашки и выбрался из машины, провожая глазами неважного парня, который потревожил его маленькое, но уютненькое корытце. Борджиа долго стоять и мух ловить ртом не стал, обошел несколько машин и направился к обочине. Кто-то бросил ему что-то во след. Внизу им была найдена долгожданная тень. Борджиа проверил револьвер в кобуре. Там всего несколько шальных осталось, поэтому, уже начав спускаться, он остановился.
А не сходить ли за припасами, подумал итальянец. Зачем? Что за ребячество? Ты, что, бояться каждого куста будешь, итальянский трус? Но, простите, как тут не быть трусом, когда тварь немощная, богом созданная хочет выдавить твои глаза и жрать тебя, пока ты орешь, как неистовый? Ужасная смерть. А самое противное - понимать, что ты станешь ничем не лучше и даже если твоя душа, по церковным заветам, будет где-нибудь на краю галактики, превратится в черное вещество, заполняющее расстояние между молекулами межзвездной пыли, то тело твое - единственное, чем ты обладал на прогнившей планете, будет расхаживать и искать дичь. Никто не знает, что там за чертой.
Если бы Чезаре о чем-то думал в тот момент, то он наверняка сравнил бы себя с крысой, потому что его только чудом остановило нечто на половине пути. На дороге образовался такой ад, что у него отпало всякое желание возвращаться к своей корявой легковушке и проверять ее сохранность. Черт возьми, какая теперь разница!
Крики людей сливались с автомобильным сигналами в одну оглушающую какофонию. Борджиа передернуло. Не то орут умершие, не то живые, а то и все вместе! Ему мало того, что не захотелось возвращаться, ему захотелось, о бог мой, бежать! Как только среди толпы появилась первая зараженная, у Чезаре не оставалось выбора и он попятился назад, понимая, что стой он еще секунду, ему придется очень плохо, но дым от пораженных машин всосал всю ту маленькую толпу людей, в которой ему посчастливилось оказаться. Борджиа и сам не заметил, как люди побежали в одну сторону, подаваемые одним только желанием и он это желание с ними полностью разделял, но бежать непонятно куда ему не хотелось. Он, черт возьми, собаку на этом сел.
Но потом отбоя не было и от мертвых. Одно живое лицо мешалось с одним мертвым и от вони у Чезаре сводило все чувства, в том числе не только периферийные.
Ему удалось первым делом обогнуть какую-то съехавшую в кювет пустую машину. Это можно было бы сравнить с самоубийством, потому что толпящиеся люди, которых охватила паника, были похожи на стадо взбесившихся коней, меж рядами которого приходится бежать одному человеку, который искал своего спасения не где-нибудь впереди или сзади, а в стороне. Крыса выпала, но долго думать не стала и Чезаре уже не видел ее за ногами людей.
Молодая девушка упала прямо перед ним или же это он ее столкнул? Фура смяла автопарк, несколько машин смяли другие и вот так трасса превратилась в гармошку, которую придется уже не оббегать, а скорее опползать и перепрыгивать. Но у Чезаре от страха сбилось дыхание. Пока он не почувствует себя хоть немного в курсе дела и не посмотрит на это со стороны своими глазами, он будет ничем не лучше спасающейся крысы.
Но взгляд девчушки, которая явно просила его помощи, заставил его замяться и он уже протянул ей руку, как со стороны накинулся столь же милый зараженный. У Чезаре вырвался не то стон, не то хрип, не то изрыгание каких-то проклятий и ему волей-неволей пришлось бросить девчушку, от криков которой закладывало уши.
Прости, но это жизнь и здесь каждый спасается лишь тем, что имеет. У нее была одна лишь рука, а теперь и той не станет. Нужно было быть умнее.
В результате Чезаре каким-то невероятным образом преодолел шоссе и почти вывалился из задымлением, если бы не рваная костлявая рука какой-то твари. Борджиа на автомате дотянулся до кобуры, да выстрелил.
Раздался оглушающий выстрел, пуля угодила зараженному в лоб, Чезаре, что было силы, от себя его отпихнул и откровенно попятился на руках назад, дабы создать хоть небольшое расстояние, но этот гребаный револьвер больше не стрелял!
- Да, чёёё-рт! - Простонал Чезаре, встречаясь взглядом с зараженным.
О, они поняли друг друга. У Борджиа было пять секунд, чтобы исповедаться, ни единой свободной руки, чтобы перекреститься и вагон, да маленькая тележка желания жить, чтобы в шоке не сделаться суперменом и не вырвать свою жизнь любым способом, какой только взбредет в голову.