С жутким скрежетом металлическая клетка проехалась по льду, в конце своего пути встречаясь со стеной. Оглушительный грохот искажает мое лицо гримасой злости, в которой теряется отчаянье. С силой хлопаю массивной дверью, стараясь избавиться от охватившей меня нервозности. Теперь, некоторое время, в конструкциях, предназначенных для комфортного времяпровождения принцесс в моем доме, не будет нужды.

Очередная неудача! Сколько можно? Очередной план превосходит предыдущий, но все заканчиваются одинаково. Ну, по правде сказать, не то, чтобы всегда одинаково, но все с одним исходом: принцессы покидают меня, бросив в одиночестве. А я ведь так стараюсь развлечь их, занять! Музыкой, играми, да чем угодно! Читаю им сочиненные мной истории про Фиону и Кейк, которые они не в состоянии оценить. Мои прекрасные истории… 

– Эх! – горестно вздыхаю и бреду в зал, где на пьедестале расположены две ледяные скульптуры моего авторства. Спускаясь в подземелье по запутанным коридорам, в которых ориентируюсь прекрасно, оказываюсь в нужном мне месте. С мыслями о том, что следовало бы установить дополнительное освещение, опускаюсь на колени перед прекрасным, – Фиона, пускай ты не принцесса, но однажды найдется способ встретиться, пересечь разделяющие нас вселенные, и мы будем вместе.

Слова, ставшие привычными, легко скользят с губ. Я верю в них, действительно верю. Испробованные способы не принесли должного результата, но пара неудач не повод сдаваться, отказываться от своей мечты. Ведь стоит только прикрыть глаза, позвать, и в создании появляется знакомый, столь желанный, образ. Она всегда встречает меня с улыбкой, говорит, что ждет. Смахиваю с глаз трогательную слезу, в полете она превращается в льдинку – подобные мелочи привычны и совсем не занимают меня.

От прекрасных грез, в которых я угощаю Фиону мороженным и она смеется в ответ на рассказанную мной шутку, меня отвлекает копошение. Сперва, предпочитаю не замечать ничего постороннего: мне совсем не хочется прерывать свое свидание, которое, непременно, следует добавить в следующий том моей книги. Но копошение становиться настойчивее, я начинаю чувствовать неуклюжие тычки. Мне хотелось быть терпеливым, но в подобных условиях это просто невозможно.  С охватившим меня раздражением о сорванном свидании, раскрываю глаза, чтобы проучить негодника.

– ГЮЮЮЮНТЕР! – вопль разносится по всему залу, рождая во льдах эхо затихающее далеко не сразу.  Кто еще мог потревожить меня кроме пингвина. Никто. Мимолетом пронесшаяся мысль о том, что до меня нет дела никому кроме моей пингвиньей семьи, усмиряет злость. Оставшиеся отголоски плещущегося внутри меня раздражения замерзают, превращаются в лед, как практически все в этом замке. Гюнтер молчаливо и предано смотрит на меня своими большими глазами. Каким же он бывает милашкой, когда ведет себя хорошо. От взгляда в эти черные глаза, у меня пропадает желание доставать брызгалку.

– Что тебе надо, дурашка? – теперь голос звучит ласково, – Папочка был на свидании. Ооооо. Гюнтер, однажды у тебя обязательно появится мамочка!

Не обращая внимания на яростные взмахи крыльями, рассеяно сюсюкая, подхватываю его на руки. Он клокочет еще сильнее, заставляет сконцентрировать на нем свое внимание. Сообщает о появлении загадочного послания на подвластной мне территории. Неподалеку от ледяного замка, во льдах. Похоже, увлекшись, я пропустил момент появления чужеродного, хотя мне ведомо все происходящее в снегах. Хмурясь, используя силу своей короны, нахожу его. В своих владениях могу почувствовать чужую магию и на расстоянии. Снедаемый любопытством, не выпуская притихшего Гюнтера из рук, спешу из замка. Чтобы оказаться перед облаком в форме стрелки. Послание загадочно и таинственно. Нет предположений о том, кто мог его отправить. Кроме того, что этот некто, что очевидно, обладает магической силой.

Постояв перед стрелочкой некоторое время, задумчиво рассматривая ее со всех сторон, до тех пор, пока знак не сложился в поторапливающее слово, из интереса, исключительно из-за него, я шагнул в ледяную расщелину. Делая шаг, я, в общем-то, ни на что особо не рассчитывал, поэтому оказавшись в просторном светлом помещении, которого не могло быть ни в одной из ледяных скал (уж я-то тогда бы знал об их наличии) не испытал каких-то особых эмоций или потрясений. Пожалуй, единственным занимавшим меня вопросом в этот момент было мое месторасположение. И все же нет. Более этого меня занимало другое: не встречу ли я здесь прекрасной принцессы, которая полюбит меня и станет моей женой?

– Гюнтер! – окрик наполнил помещение звуком. Как-то время ответа не было, и я уж подумал, что он не последовал за мной, что было бы весьма странно, учитывая, как он не любит мои отлучки из дома. Но пингвин обнаружился на столе, одном из немногочисленных предметов мебели в этом помещении. Дурашка забрался на столешницу и грозился скинуть подсвечник на пол, - ГЮНТЕР! Никаких манер!

С твердыми намерениями в воспитательных целях отшлепать пингвина, направился к столу, однако (видимо, уловим мои намерения), Гюнтер быстро скатился со стола и стремительно отправился убегать. Я не стал преследовать его: сейчас было не самое подходящее время для игры в салочки. С помощью своей магии заморозил его, рассчитывая, что подобные меры должны заставить его задуматься о своем поведении. Все-таки мне предстояло выяснить кто, а главное, с какой целью, отправил мне столь своеобразное приглашение.

Мое недоодиночество нарушается появлением незнакомца. Он бесшумно подлетает ко мне так, что я обнаруживаю его только, когда он касается моих рук, от чего неосознанно вздрагиваю и делаю шаг назад. Ледяная магия, которой могу воспользоваться в любой момент, дарит уверенность, однако ее недостаточно, чтобы чувствовать себя в полной безопасности. Может стоит растопить Гюнтера? В случае нападения от него будет не так уж много пользы, поэтому пускай пока стоит. Незнакомец с причудливой внешностью всего лишь пожимает мою руку. Настороженность все еще не покидает меня, но дружелюбный жест заставляет ее раствориться. 

Меня приглашают устроиться за столом, на котором еще недавно хозяйничал Гюнтер, – не отказываю. Тот непродолжительный путь, который мне приходится совершить, чтобы расположиться за предметом гарнитура, рассматриваю незнакомца. Внешность у него, нельзя не отметить, довольно эффектная. Хотя и в землях Ууу встречаются довольно неординарные особы, облик моего спутника действительно способен впечатлить. У меня даже не находится слова, чтобы как-то охарактеризовать его, уж больно разномастен. Я рассматриваю его, стараясь не показывать своего интереса, но, вероятно, подобное выходит не слишком успешно. Чувствую взгляд незнакомца – он тоже изучает меня.

Усаживаюсь на свободном стуле так, чтобы собеседник оказался напротив. Мне все еще неизвестно мое нынешнее расположение поэтому, хоть незнакомцу и удалось завладеть моим вниманием, что, впрочем, взаимно, нет-нет да поглядываю по сторонам. Ледяная статуя, что нынче Гюнтер являет собою, осталась от меня на значительном расстоянии, на виду, но все ж далековато. Стараясь не привлекать много внимания к своим действиям, с помощью своей магии, осторожно, подвигаю ее ближе к себе. Встреча только началась, стоит разморозить пингвина он, вне всяких сомнений, сразу же испортит что-нибудь, да и негодования, от того, что заморозил его, не избежать. Но мне все же хочется, чтобы дурашка находился ко мне ближе. Возможно всему виной отеческие инстинкты, кто знает. В подобные мысли я стараюсь не углубляться.

Молчание, которое мы не стремились нарушить, пока не устроились за круглым столом, первым нарушает незнакомец. Друг? Враг? Все это слишком категоричные понятия, чтобы использовать их, и не стремлюсь возводить его в какую-либо категорию, по крайней мере, пока. Он представляется, и я, чуть сузив глаза и нахмурив лоб, касаясь рукой своей белоснежной бороды, окидываю его новым взглядом. Бывший правитель, да еще отстранённый от престола, звучит довольно интригующе и вместе с тем печально. Здесь, определенно, сокрыта история, и я, уж было, готовлю ее слушать, но вместо этого, как мне теперь известно, Дискорд предлагает мне угощение.

Признаться, меня не так уж часто кто-либо звал в гости, если сегодняшний случай можно назвать подобным образом, но считаю, что можно. Меня ведь пригласили, повали пусть и способом довольно необычным. Обычно про меня забывали, или не хотели видеть, причины могут быть разнообразнейшими, но коли желание имелось, являться приходилось самому, поэтому никто не стремился угощать меня хоть чем-нибудь. Вспоминая об этом, не собираюсь отказываться. Хотя мама учила меня, что кушать в незнакомых местах может быть опасно. Я здесь уже с полчаса, думаю для знакомства этого достаточно.

– Да, это будет кстати, – соглашаясь, беру протянутый мне фужер. Он сразу же покрывается ледяной корочкой, напиток замерзает. К подобным явлениям мне не привыкать, в моих руках сразу появляются приспособления для колки льда, как ни парадоксально, сделаны они тоже изо льда. Откалывая первый кусочек шоколадного молока, задумываюсь над тем, стоит ли представиться самому, но не думаю, что в этом есть необходимость. От моего внимания не ускользает, как мой новообретенный знакомый обращается ко мне.

– Раз уж известно, кто я, смысла представляться нет. Рад знакомству, – покачивая бокалом кладу кусочек шоколадного льда в рот попробовать. Мне слишком интересно, чтобы оставить подобное без внимания,  поэтому, не обращая внимания на лед во рту, прежде чем уделить внимание другому, позволяю себе проявить любопытство, – Откуда узнали обо мне? Кажется это место весьма далеко от моих земель.

Следующий прозвучавший вопрос, заставляет меня задуматься, прикрыв глаза пуститься в страну своего воображения, в улыбке приподняв уголки своих губ. Мечта! Конечно же у меня имеется она. Быть может, найдётся даже не одна, а несколько. Чтобы мои друзья наконец признали меня своим другом, чтобы Принцесса Жвачка сходила со мной на свидания и признала наши с ней отношения, встретится с Фионой тоже было бы замечательно. Я мечтаю о стольких вещах, которые кажутся мне такими нужными и желанными. Но среди всех моих грез выделяется одно желание, главное, вокруг которого возникают другие, все остальные. Больше всего мне хочется, чтобы меня любили. Чтобы кто-то действительно меня любил. Но разве о таком, столь сокровенном, можно сказать так сразу?  Поэтому вместо застенчивых признаний, смущенно потупив глаза в столешницу, только кротко замечаю, что есть.

–  Позвали меня поговорить о мечтах? – спрашиваю с улыбкой, – Тогда, тоже имеется одна?