Мордред нервно поправил воротник идеально отглаженной рубашки и поймал своё отражение в светлой витрине кондитерского магазина. Чересчур серьёзный подросток восемнадцати лет, то и дело, волнуясь, поджимающий губы – один из многих, ничем не отличающийся от остальных. Всю сознательную жизнь он хотел как-то выделяться из толпы, но необычным в нём было только имя, остальное – среднестатистическое, что доводило его порой почти до белого каления. Он верил, что он особенный, что достоин большего, но вот окружающий мир определённо так не считал, насмехаясь над ним день за днём. Пришлось, сцепив зубы, браться за учёбу. Поступив в престижный экономический институт и окончив первый курс с лучшими оценками в потоке, Мордред был направлен на практику в престижнейшую компанию HSBC. Неплохое начало, если учесть, что всего этого он добился сам, в отличие от избалованных сокурсников, изнеженных детей богатых родителей.
После краткого собеседования он был окончательно утверждён на должность стажёра. Для восемнадцатилетнего парня это было огромным достижением, и Мордред знал, что если произведёт положительное впечатление на руководство, его с вероятностью процентов в семьдесят потом пригласят на постоянную работу. Так что следовало взять себя в руки и перестать трястись. Но перестать он не мог. Проведя ночь без сна, сидя с чашкой кофе перед тускло мерцающим монитором ноутбука, Олдридж достиг состояния ещё большей нервозности, чуть притуплённой сильным желанием спать, что было довольно-таки отвратительно. Полчаса смутно продремав в метро под песни Нирваны, он ещё и станцию нужную проехал, поэтому пришлось брести сквозь толпу недовольных людей на другую сторону перрона, расталкивая особо медлительных и стараясь подавить зевоту.
И вот теперь он переминается с ноги на ногу около огромного здания, в котором, вполне возможно, будет решаться его судьба. Всходящее солнце играло бликами на отполированных до блеска окнах, двери то и дело открывались, впуская внутрь серьёзных мужчин и женщин, одетых преимущественно в чёрное, с кейсами или портфелями в руках. Олдридж вдруг почувствовал себя удивительно чужим здесь и подавил появившееся желание убежать подальше, забиться к себе в комнату и никогда оттуда не выходить. Ну уж нет, он так долго к этому шёл, нельзя позволять минутной слабости всё перечеркнуть. Стараясь выглядеть максимально уверенно в себе, он толкнул тяжёлые двери и вошёл в просторную проходную.
Показав охраннику документы, он получил временный пропуск. И, конечно же, и тут не обошлось без двусмысленного смешка, прозвучавшего, когда секьюрити узнал его имя. Ну Мордред и Мордред, ну увлекалась его матушка артурианскими легендами, отчего он теперь немного страдает, ну что же теперь поделать. К такой реакции юноша привык уже давно, настолько неизменной она была. Как и шуточки вроде «А где ты потерял Мерлина и короля Артура?», отпускаемые людьми, явно считающими своё чувство юмора идеальным. Достали, честное слово.
После получасового ожидания перед дверью, табличка на которой гласила, что будущего начальника Мордреда зовут мистером Макензи, он, наконец, был представлен ему и даже смог выдавить из себя какое-то подобие улыбки. Ну, вернее, он надеялся, что это было похоже на улыбку, а не как будто у него разом свело все лицевые мышцы. Обязанности его были просты – снимать копии документов, помогать мистеру Макензи с нескончаемой бумажной волокитой и приносить ему кофе. Услышав последний пункт, Мордред даже не удивился, так предсказуемо это было. Раз секретарши у его начальника не было, то на пару недель юноше придётся стать ей, что не особенно его вдохновило. И как тут произвести хорошее впечатление? Сбегать за кофе за пару секунд? Разгрести все бумажные завалы?..
Проведя первую половину дня в коротких перебежках от ксерокса к письменному столу, Олдридж с радостью узнал, что перерыв на обед полагается и ему. Вполне можно было спуститься в столовую, найти остальных стажёров, да расспросить их, что здесь да как. Отличный план.
Он чуть ослабил галстук, поудобнее перехватил документы, которые мистер Макензи собрался выбросить, но Мордред вовремя перехватил их себе для изучения, и зашёл в лифт. Проехав буквально этаж, лифт тихонько тренькнул, оповещая об остановке, двери открылись, и внутрь зашла высокая темноволосая девушка, на которую Олдридж не обратил ровным счётом никакого внимания – ну девушка и девушка, вот бумаги в его руках были намного более интересными. Но девушка почему-то смотрела на него очень странно, и этот взгляд чувствовался буквально кожей, и, когда наконец выносить его стало абсолютно невозможно, Мордред поднял на неё свои холодные голубые глаза.
- Простите? – предельно вежливо спросил он, замечая какую-то странную золотую вспышку. Показалось, наверное.

Мордред поудобнее перехватил стопку документов, смотря уже чуть более заинтересованно и пытаясь оценить ситуацию. Эта девушка разглядывает его так пристально, интересно, чем он так её заинтересовал? Определённо не неземным обаянием – после бессонной ночи Олдридж больше напоминал свежий труп, который зачем-то нарядили в строгую офисную одежду, реагировал на внешние раздражители немного заторможенно и каждые три минуты давил очередной зевок.
Он улыбается вежливо в ответ, замечая одну небольшую странность – чем больше он смотрит на девушку, тем более знакомой она ему кажется. Но где они могли встречаться раньше? Мордред не был особо общительным, не ходил каждую ночь в клуб, чаще всего его можно было увидеть в университете или каком-нибудь небольшом кафе, с книгой и в гордом одиночестве. Сотрудница же была определённо старше Мордреда, так что в университете ей делать нечего, на посетителей же в кафе Мордред вообще не обращал никакого внимания. Так что знакомость новой знакомой (что за дурацкий каламбур, однако) определённо заставлял задуматься. Его память, надёжно заблокированная новыми воспоминаниями из современной жизни, играла с ним злую шутку, подкидывая всё новые и новые варианты решения этой загадки, но Олдридж отметал их, как слишком неправдоподобные. Может, Реджина Морган просто похожа на кого-то, вот и всё. Нечего тут голову ломать.
- Приятно познакомиться, мисс Морган, – кивает Мордред и пожимает протянутую ему руку. На секунду пальцы как будто кольнуло слабым разрядом тока, но ощущение мгновенно исчезает. Слишком крепкий барьер стоял в его подсознании, и простой встречи с рукопожатием было явно недостаточно, чтобы он треснул, нет, тут требовалось полноценное магическое вмешательство, довольно сильное.
- Первый день стажировки, да, – поддерживает он дежурный разговор. С таким же успехом можно было поговорить и о погоде. - Пока претензий не имею, всего-то несколько часов прошло. Хотя, признаться честно, я в хорошем смысле поражён тем, как работает внутренний механизм компании – долгие годы практики делают своё.
Жаль только, что он в этом механизме пока что крошечный винтик, потери которого никто и не заметит. Мордред быстро блокирует все свои разыгравшиеся амбиции, потому что всё то, чего он достиг на данный момент, было уже успехом. А место финансового директора ему никто не предложит, это-то понятно. Но вот лет через десять…
- Спасибо. Но нет, нечасто, чаще просто фыркают, как лошади, – пожимает он плечами, стараясь смягчить грубость последней фразы слабой улыбкой, чтобы было похоже больше на шутку.
Реджина предлагает зайти в кафе, и Олдридж несколько секунд напряжённо думает, но этот вариант не идёт вразрез с его предыдущим планом – узнать побольше о компании. Не у других стажёров, а у секретарши, так даже лучше, ведь мисс Морган работает тут наверняка подольше, чем любой из них, и знает более ценную информацию. Не найдя причин для отказа, Мордред кивает.
- С удовольствием составлю Вам компанию.
Они выходят на улицу, и юноша жмурится от ярких лучей солнца. Осень в Лондоне иногда выдаётся действительно волшебной, тёплой и светлой, почти сказочной. Но Олдридж слишком прагматичен, чтобы обращать внимание на такое, больше всего в данный момент ему хочется получить побыстрее большую чашку крепкого кофе.
Кофейня оказывается действительно почти рядом со зданием компании, но расположена она так хитро, что выйти к ней можно только заплутав во дворах, так что посетителей внутри совсем немного, и это не может не радовать – он не любит большие скопления народу, толпы, в которой каждый озабочен лишь своей блистательной персоной. Толпу легко увести за собой, как армию, но ей нужен действительно хороший погонщик, блестящий оратор, могущий запудрить мозги любому.
Мордред открывает дверь, пропуская Реджину вперёд, чуть морщась от пронзительного звяканья колокольчика, висящего сверху. Они бы ещё иерихонскую трубу повесили, вот честно.
Они садятся за столик у окна, Олдридж аккуратно кладёт документы на соседний стул и сходу заказывает себе двойной экспрессо у подошедшей официантки. Смотрит он прямо на Реджину – чуть выжидательно, потому что не знает, как лучше начать разговор и молчаливо предоставляет это право ей.

Отредактировано Mordred (05-07-2013 18:28:39)

Мордред задумчиво размешивает сахар в своём кофе, думая о том, что слишком много странностей случилось именно в тот день, когда он наконец-то попал в компанию своей мечты. Пусть Реджина Морган и выглядела, как обычная девушка, но было в ней что-то такое, что-то, что заставляло давно забытые воспоминания из дальних углов памяти настойчиво пытаться вернуться на своё законное место. Юноша поморщился, чувствуя, как у него медленно, но верно начинала болеть голова, и вздохнул. Головные были с ним с самого детства, они накатывали волнами, как будто из ниоткуда, заставляя как можно быстрее добираться до кровати в своей комнаты и забываться тревожным сном. Именно в такие моменты из его подсознания на первый план выходили смутные образы о драконах, яростно извергающих пламя, мечах и великих битвах. Но просыпаясь наутро, Мордред абсолютно ничего не помнил, снова, как обычно, потому что образы уходили обратно в тень, ожидая следующего удобного момента, чтобы напомнить о себе.
Олдридж потёр левый висок пальцем – жест настолько привычный, что все его немногочисленные близкие друзья давным-давно поняли, что в такие моменты Мордреда лучше оставить одного. Но Реджина не была его близкой подругой, они вообще были едва знакомы, следовало держать себя в руках, тем более что ему потом ещё возвращаться обратно в офис.
Он отодвигает от себя полупустую чашку и внимательно слушает монолог Морган, несколько странный, официальный, девушка повторяла всё то, что он и сам знал. Оставалось только улыбаться и кивать, пока сам юноша хаотично пытался сообразить, к чему это было сказано. Как будто… Как будто Реджине просто надо потянуть время. Мордред успокоил себя тем, что всегда страдал лёгкой формой паранойи, начиная паниковать, как только что-то переставало укладываться в его маленький идеальный мирок. Было страшно, потому что он однажды может развалиться.
- Пока что исключительно положительное. Как я уже упоминал ранее, у меня вызывает неподдельный восторг тот факт, что у вас всё так идеально устроено. Думаю, форс-мажоры случаются, куда же без них, но устраняются мгновенно.
Такие же нейтральные, общие фразы, как и те, что говорила ему девушка. Этот обмен китайскими церемониями определённо затянулся, подумал Олдридж, вычёрчивая пальцем на скатерти какие-то мудрёные узоры. Но мисс Морган всё равно была достаточно ценной добычей – хоть и простая секретарша, она вполне могла немного повлиять на своего непосредственного начальника. Ну, наверное. Он искренне надеялся на это, эгоистичный, как и всегда, думающий только о собственном комфорте. Что ж, ради такой перспективы вполне можно и стерпеть пресный обмен любезностями.
Если честно, составить вполне определённое мнение о компании Мордред ещё не успел, проработав в ней всего-то пять часов. Он вообще пока не забивал себе голову ничем таким, планируя разложить по полочкам все «за» и «против» вечером, по приезду домой. Делать поспешные выводы Олдридж не любил, сам не понимая, откуда в нём взялась эта черта. Может, всё из-за того же желания обезопасить себя от неблагоприятных последствий?
Внезапно бумаги, до этого момента мирно лежавшие на соседнем стуле, с тихим шорохом упали на пол, и юноша мгновенно полез их поднимать, потому что не успел ещё прочитать их все. Что ещё за чёрт, сквозняком их сдуло, что ли? Вылезая обратно и больно стукнувшись коленкой о столешницу, он собрался было заплатить по счёту, но обнаружил, что Реджина уже сделала это за него, отчего Мордред вскинул брови – он не привык, чтобы девушки платили за него в кафе. Собственно, у него вообще был небогатый опыт хождения в кафе с девушками, потому что все те, кто попадался ему на жизненном пути, были удивительно пустоголовыми, не могущими говорить ни о чём, кроме одежды и косметики. Ему вполне хватало таких разговоров в университете, а уж терпеть подобное в свободное время… Нет уж, увольте. Он залпом допил свой кофе, чуть поморщившись, когда почувствовал вкус не до конца растворившегося сахара на дне чашки. Зато хоть мозги немного прояснило.
- Абсолютно согласен, – кивнул он, пытаясь на ходу запихнуть бумаги в свою сумку, но она и без того была забита почти доверху учебниками по экономике, которые Мордред таскал с собой в любое время года, невзирая даже на каникулы. Пришлось держать порядком надоевшие листы в руках, благодарно кивнув Реджине, придержавшей ему дверь.
Медленно бредя по залитой солнцем улице в сторону офиса, Мордред только диву давался тому факту, какие же девушки всё-таки странные. Морган останавливалась практически на каждом шагу, поправляя застёжки туфель, то оповещала о том, что у левой туфли, кажется, вот-вот отвалится каблук, поэтому идти быстро нельзя, и Олдридж, плетущийся за девушкой, начинал медленно, но верно раздражаться. Лучше уж приносить своему начальнику кофе, чем удивляться таким вот чужим закидонам. Внезапную дезориентацию и лёгкое головокружение он списал тоже на раздражительность, недосып и начинающуюся мигрень. Голова кружилась всё сильнее, в конце концов юноша просто остановился на месте, пытаясь хоть как-то вернуть окружающему миру чёткость, но безрезультатно. На асфальт Мордред тяжело опустился уже полностью потерявшим сознание.

А потом была темнота. Он плыл в ней, как в бассейне, слышал тихие голоса, далёкое эхо, видел смазанные образы, но ни одной чёткой линии, ни одного слова, которое можно было бы разобрать. Олдридж совсем уже разочаровался, как вдруг голоса начали становиться всё громче, а образы – всё отчётливее и ярче, они обступили его со всех сторон, говоря одновременно и громко, и Мордред закричал, чувствуя, что это – слишком для него.
Он очнулся мгновенно, одним рывком сел на диване, поморгал пару секунд, а потом, открыв рот, выдал поистине гениальную фразу:
- Какого чёрта?
Осмотрев себя, он добавил:
- Что это ещё на мне надето?
И, увидев девушку, сидящую напротив:
- Моргана!
А потом Мордред-из-настоящего вытеснил Мордреда-из-прошлого, и юноша сильно сжал голову ладонями, стараясь не закричать. Две личности в нём смешивались, но ни одна не желала уступать позиции, воспоминания возвращались кусками, хорошо хоть не целиком, иначе бы он точно сошёл с ума. В довершение всего глаза Олдриджа засверкали золотом, отчего стоявшая неподалёку ваза, явно старинная, разбилась с громким и противным звяканьем.
Последним, что он помнил, была боль. Жгучая и нестерпимая, боль от смертельного ранения, нанесённого мечом, закалённым в дыхании дракона. И Мордред в панике ощупывает себя, стараясь найти рану или ощутить под пальцами кровь. Но ничего не было.

Отредактировано Mordred (05-07-2013 23:51:08)

Лучше всего он помнит Камлан. Конечно же, ведь это было последним осознанным моментом в его жизни во времена Камелота, и Мордред, замирая, видит почти наяву величайшее сражение, видит себя, убивающего без каких-либо раздумий, видит фигуру Эмриса, настолько внушительную, что от одного её вида армия чуть было не пускается в позорное бегство. Воспоминание обрывается, и Олдридж зябко передёргивает плечами, потому что последним, что он видел в этой битве, были глаза Короля Былого и Грядущего.
Вообще это довольно больно – как морально, так и физически, потому что щит, до этого блокирующий его память о прошлой жизни, наконец-то идёт трещинами, а потом рушится окончательно, сбиваемый целым потоком кадров. Он вспоминает Мерлина, вспоминает Артура, то, что они сделали с ним, как будто бы он не заслужил их доверия всеми своими совершёнными подвигами. Особенно раздражало это в исполнении Эмриса. Теперь-то Мордред, конечно, понимает, что дело было в пророчестве, но простить всё равно не может – Эмрис не сделал ничего, чтобы предотвратить его исполнение, наоборот, только усугубил ситуацию.
И, конечно же, он вспоминает Моргану. Единственную, кто никогда не предавал его, наоборот, это он предал её, но она всё равно приняла его обратно под свои знамёна. И Мордред, когда-то испугавшийся её очевидного безумия, сам постепенно начал становиться таким же, чувствуя при этом какое-то злобное удовольствие, мстительную радость, распространявшуюся по венам, как наркотик. Он не считал себя злодеем, просто боролся за свои идеалы и устои, желая отомстить людям, разрушившим его жизнь. И пал в результате за благое дело, даже тогда умудрившись принести пользу – Мордред был уверен, что рана, нанесённая им Артуру, была смертельной. Ничто не могло спасти Пендрагона от гибели, это был только вопрос времени, а если Мерлин тогда сумел выжить, то испытал гораздо более сильные страдания, нежели чем от ранения, нанесённого мечом, закалённым в дыхании дракона.
Губы юноши растягиваются в кривой ухмылке, теперь, пятнадцать веков спустя, он уже совсем не жалеет о своей смерти. Современность гораздо привлекательнее, чем Средневековье, хотя люди сейчас по-прежнему боятся магию. Это так банально – преклоняться перед тем, чего не можешь объяснить.
Он медленно опускает руки от головы и смотрит на Моргану. Она ничуть не изменилась за полторы тысячи лет, интересно, умерла ли ведьма тогда? Но спрашивать о таком – огромная невежливость, а в теперешнем Мордреде всё ещё остаётся что-то от Мордреда прошлого, который был обыкновенным студентом и понятия не имел о своём прошлом. Заинтересовавшись, вернулась ли к нему телепатия, Олдридж потирает правый висок пальцами, сосредотачиваясь. Конечно, этот дар был у него с рождения, но долгие восемнадцать лет он им не пользовался, так что попробовать определённо стоило. Не проходит и секунды, как юноша ловит мысль, определённо не принадлежавшую ему: я должна ему помочь. Идеально. Тот факт, что телепатия всё ещё с ним, и пользоваться ей остаётся также просто, как, например, дышать, Мордред радуется, как ребёнок, потому что наконец-то чувствует себя особенным. Тем самым особенным, которым он всегда мечтал стать. Плюс никакие телепатические блоки, выставленные в собственном сознании даже такой могущественной колдуньей, как Моргана, не могут его удержать даже на пару секунд, и это даёт ему определённое преимущество. Да, она сильнее его в магическом плане, но это – совсем другое.
Он отпускает чужое сознание, потому что у него нет абсолютно никакого желания копаться там. Моргана должна понять, что секундное вмешательство было устроено им только для того, чтобы проверить, не потерял ли он самую главную свою способность. Он бы сделал это с кем-то другим, но рядом сейчас находится только она.
- Голова болит, – сообщает он уже абсолютно спокойно и уверенно, но в следующую секунду уже кривится от резкой боли, простреливающей череп изнутри. Зато теперь понятным становились и те мигрени, что преследовали его с детства – стремление запертых воспоминаний вырваться из клетки подсознания.
- Спасибо, что не бросила меня, – от чистого сердца благодарит он. Мордред не хотел бы до конца этой жизни оставаться обычным человеком, но ещё больше не хотелось переживать возвращение воспоминаний и магии в одиночку – это бы мгновенно свело его с ума, стало бы последним ударом для его итак достаточно неустойчивого психического здоровья. Конечно, на то, чтобы смириться со своей истинной сущностью убийцы и предателя, уйдут долгие недели, но по крайней мере, он будет не один. Он доверяет Моргане, единственной из всех, и больше не повторит прошлых ошибок.

Отредактировано Mordred (07-07-2013 19:54:02)

Больше всего ему хотелось отомстить. Отомстить Эмрису, сломавшему всю его жизнь, отравившего своим недоверием, вынудившего предать Камелот. В итоге получалось, что именно Мерлин был его погибелью, как и он сам – артуровой. Сожаление, пронесённое сквозь века, было простым и понятным – жаль, что тогда он не добрался ещё и до Эмриса, не ранил и его своим мечом, не заставил страдать также, как и сам Мордред. Ненависть кипела в крови, подогреваемая с каждой секундой всё более возвращающимся магическим даром.
Наивно было бы считать, что после обретения магии он сразу же станет таким же сильным, как был в Средневековье. Пока что он абсолютно не контролировал это, побаивался даже сам себя, не зная, чего и ожидать, хотя ощущение силы пьянило. Теперь он совсем не переживал из-за какой-то там практики – благодаря телепатии Мордред мог в любой момент внушить хоть абсолютно всем сотрудникам компании простую мысль. О том, что именно Олдридж подойдёт им больше всех остальных кандидатов. Да и зачем вообще тогда работать, если телепатия открывала перед ним настолько неограниченные возможности? Можно было хоть английской королеве внушить, что он – её любимый внук, украденный в младенчестве, и остаток жизни жить припеваючи, не заботясь ни о чём.
Но это было слишком скучно. Играть с умами и сознаниями людей, которые априори не могли дать ему отпор – унизительно и недостойно, в Мордреде осталось ещё какое-то благородство рыцаря Камелота, пусть и бывшего. Да и слишком просто это было, ведь никто не смог бы оказать ему достойного сопротивления, другое дело – столкнуться с кем-то действительно сильным, вроде Мерлина. Хотя Мордред и понимал, что он сейчас ни разу не соперник магу уровня Эмриса, и никогда им не был, как бы не старался. Да, он был силён, но Мерлина Триединая Богиня одарила намного щедрее, и это раздражало несказанно. Чем он хуже? Почему именно Эмрис, невзрачный королевский слуга, единственным отличительным качеством которого были его уши?
- Без проблем, – улыбнулся Олдридж, притягивая к себе свою сумку за лямку и доставая мобильный телефон. Звонить он не стал, набрал лишь короткую смс, предупредив мать о том, что домой его раньше позднего вечера не ждать. Родительница, привыкшая, что Мордред вечно допоздна засиживается в какой-нибудь библиотеке, ответила таким же коротким «хорошо», и юноша запихнул мобильный обратно в сумку, вместе с теми документами, которые были ему так важны какой-то час назад. Теперь же они не представляли собой особенной ценности – бумажки и бумажки.
- Спасибо, – склонил голову набок Мордред, разглядывая браслет, который Моргана одела ему на руку. Вроде и ничем не примечательный, но его слабое магическое поле сразу чувствовалось даже для такого недавно обрётшего собственные силы человека, как он. Интересная штука, времён ещё Камелота, похоже. И наверняка много значит для Морганы.
Мордред вздохнул, снимая порядком надоевшие до блеска начищенные отлакированные ботинки, и снимая галстук-удавку. Ложась на кровать поверх покрывала, он чувствовал только огромную усталость, как если бы он перетаскивал с места на место тяжеленные камни. Ещё и голова трещала так, как будто вот-вот расколется пополам.
Как только он закрыл глаза, то тут же провалился в тёмное забытьё. Ни одного чёткого образа, только чуть слышные, далёкие, как морской прибой, голоса, лязг оружия и звон доспехов. Ещё было много красного. И чёрного.
Проснувшись какое-то время спустя, так резко, будто ему кто-то крикнул прямо в ухо, Олдридж пару секунд поморгал, осматривая незнакомую комнату и стараясь вспомнить, где же он находится. Чувствовал он себя намного лучше, по крайней мере, не было ощущения, что его голову кто-то прострелил, поэтому сразу понял, зачем именно Моргана отдала ему браслет. Воспоминания улеглись ровными рядами, в которых почти не было пустых мест, да и магия притихла, больше не стремясь вырваться наружу.
Он обулся и попробовал простым заклинанием открыть дверь, ведущую в коридор. Вернее даже не заклинанием. Поскольку он был телепатом, для таких примитивных действий не нужно было произносить волшебные слова вслух, достаточно было только пожелать, мысленно представив картинку. Первые пару секунд ничего не происходило, и Олдридж даже разочарованно поджал губы, как вдруг дверь так резко распахнулась, что ударилась о стену. Вот чёрт, – мрачно подумал юноша, сверля взглядом дурацкий кусок дерева. Да, он помнит, как колдовать, но испытывает некоторые трудности со, скажем так, дозированием магических сил. Если он не научится контролировать это, то одним простым заклинанием нечаянно сметёт с лица Земли половину Лондона, что определённо мало кого обрадует.
Мрачно прошагав по направлению к ярко освещённой кухне, он увидел Моргану, смотрящую куда-то в окно. Мордред тихо кашлянул, смотря на единственную из своей прошлой жизни, и, помявшись немного, задал так давно интересовавшие его вопросы:
- Эмрис выжил тогда? И мы проиграли или победили? И что случилось с Артуром? А с тобой?
Возможно, не стоило так сразу требовать ответа на всё, но Мордред просто не мог, желая узнать, не зря ли он погиб пятнадцать веков назад, а Моргана была единственной, кто мог ему это всё рассказать.

Перфекционист в Мордреде громко возмущался, требуя немедленного и идеального контроля над магией, но он понимал, что потребуются долгие месяцы для того, чтобы он в полной мере восстановил свои возможности, благо, потенциал у него оставался прежним – огромным. Телепатия всегда выгодно выделяла его на фоне остальных магов, да, он был слабее их, но никакие блокировки сознания и щиты не спасли бы даже Эмриса – Мордред мог пробить любой, не прикладывая особых усилий, просто ради развлечения. И оставалось только корить себя за то, что он не додумался сделать чего-нибудь такое раньше, при удобном случае, а таких у него было великое множество. Ну ничего, рано или поздно он обязательно исправит эту досадную оплошность, доставая из самых потаённых уголков чужого сознания затаённые кошмары и тёмные страхи, выворачивая их обладателя в буквальном смысле наизнанку. Надо только попрактиковаться. Но кто сказал, что в Лондоне мало кандидатов для этого?
Составив что-то вроде запасного плана на случай непредвиденных обстоятельств, юноша вздохнул. От судьбы предателя, убийцы и психопата всё-таки никуда не деться, но всё воспринималось легче, если он уверен в собственной правоте. А он был. Ведь изначально Мордред хотел мира, в котором магов не казнили бы или сжигали на костре, где волшебство бы не порицалось обществом и не считалось бы смертным грехом. У него была своя правда, и он за неё сражался. А то, что в конце истории он стал… ну, не лучшим человеком, то была не его вина. Моргана ведь тоже изначально была доброй – Олдридж прекрасно помнил заботливую девушку с нежной улыбкой, только вот забота потом сменилась одержимостью и желанием отомстить, а улыбка – оскалом. Совсем как у него. И привёл их к этому один человек.
- Намного лучше, спасибо. Вернуть тебе браслет? Я вижу, что он много для тебя значит, а мне он уже помог, так что… – юноша развёл руками, чувствуя некоторую растерянность.
Да вообще вся эта ситуация здорово выбила его из колеи. Но Моргана не бросила его, поддержала, вернула воспоминания, и одна мысль о том, что случилось, если бы он так и не вспомнил, пугала его. Восемнадцать лет жизни в новом мире казались тусклыми, серыми, монотонными и однообразными, и он старался не думать о том, что мог бы и всю жизнь прожить так. Не помня. Будучи просто обычным парнем с кучей амбиций и планов на будущее, ничем не отличающимся от сотен и тысяч других. Нет, это определённо было неправильно. Хоть мир и изменился, предоставляя великое множество возможностей, по сравнению со Средневековьем, и он прекрасно адаптировался к нему. Как и Моргана. А вот Артур, рано или поздно проснувшись на Авалоне, будет определённо… немного удивлён.
Он слушал девушку и всё ниже опускал голову. Проиграли. Выжил. Убил. Попытался спасти. Несправедливо и нечестно. Конечно, хэппи-эндом это не назовёшь, и Мерлин наверняка страдал все пятнадцать веков, но определённо недостаточно. Интересно, во что бы превратился сам Олдридж за полторы тысячи лет? Определённо бы окончательно поехал крышей от одиночества и кошмаров, не оставляющих ни на секунду. Юноша дёрнул плечом, потому что только сейчас понял, что в некоторых случаях смерть – это избавление. И ему оно было подарено. Как и последующее воскрешение. И это действительно было лучшим моментом из всех, хотя умирать ещё раз он определённо не хотел. Слишком уж это было больно и страшно. Нет уж, спасибо, в этот раз он не повторит прошлых ошибок.
- Он сломался? Пятнадцать веков без Артура – весомая цифра, всё-таки.
Моргауза. Олдридж нахмурился, припоминая. Сестра Морганы, тоже ведьма. Надо же, как удачно все вечные противники Эмриса собрались снова, в одном времени. Не хватает только Нимуэ, и Мордред бы не удивился, если бы однажды на улице случайно столкнулся с этой Верховной Жрицей Древней Религии. Да, он не знал её лично, но был вполне наслышан – многие друиды восхищались её магическим потенциалом, а Мордред лишь обиженно поджимал губы. Ну почему вокруг него только Верховные Жрицы, а он сам вообще непонятно кто, ни туда, ни сюда. Мальчик-телепат, ага. Такое больно ранило его самолюбие, заставляя чувствовать себя лишь пешкой в чужой игре, и он отчаянно противился этому, стремясь тоже стать кем-то значимым. Ладно, об этом можно подумать и в другой раз, более обстоятельно, а сейчас…
Он перевёл взгляд на Пендрагон, открывая рот, чтобы спросить ещё что-нибудь, но вовремя его закрыл. Было видно, что Моргане непросто было рассказывать ему всё это, переживать снова свои неудачи, и Мордред решил подождать. В конце концов, простые слова, брошенные невзначай, могут сказать больше, чем целая история.
- Буду, – кивнул он. - Тебе помочь? Ну, тарелки там достать, не знаю.
Всё-таки одно было из него не выбить – воспитание. Дождавшись кивка девушки, он полез в шкаф, доставая пару тарелок и ставя их на стол.
- Как ты, наверное, заметила, у меня с моей магией… некоторые проблемы, – между делом нейтрально сказал Мордред, стараясь звучать как можно более спокойно. - И мне может потребоваться… небольшая помощь.
Просить о таком было ужасно. Одна часть его сознания говорила, что не нужна ему ничья помощь, что он прекрасно справится и сам, но Олдридж был всё-таки умным мальчиком и прекрасно осознавал, что ему жизненно необходим наставник на первое время. Хотя бы затем, чтобы научиться контролировать свою магию.
- Она такая странная… Как собака, которая год не видела хозяина. То есть радуется, узнаёт, но всё равно насторожена. И мне это не нравится.
О том факте, что магия внутри него так и ждёт момента для того, чтобы что-нибудь разрушить, Мордред вообще предпочёл умолчать.

Мордред послушно стянул с руки браслет, аккуратно протягивая его Моргане. Если бы он ничего для неё не значил, то она не пронесла бы его сквозь века, а слабое магическое поле только доказывало, что браслет был артефактом. Возможно, не таким могущественным, как, например, злополучный Эскалибур, но от этого он не становился менее дорогим для обладательницы. Бывают такие вещи, с которыми не хочется расставаться ни за что на свете, вот только у Мордреда не было таких. Меч, закалённый в дыхании Эйсузы, оставался для него не более, чем оружием, просто более могущественным.
Олдридж посмотрел на браслет ещё ряд, стараясь запомнить герб – вдруг пригодится на будущее. Честно признаться, родовые тайны рода Пендрагонов до сих пор оставались для него чем-то далёким, и он предпочитал не влезать в это. То есть, он знал, что матерью Артура была Игрейна, но вот принадлежала ли она к роду Горлуа… Слишком сложно. Конечно, Мордред не очень любил пробелы в собственном образовании, но это прошлое казалось ему слишком далёким, даже старше, чем его прошлая жизнь.
Слушая рассказ Морганы о случившемся после его смерти, юноша вцепился в тарелку так крепко, что тонкий фарфор затрещал под пальцами. Он так надеялся, мечтал, что Эмрис сломается, не выдержит пятнадцати веков ожидания, постепенно запутается в собственных кошмарах, ведь запутаться в паутине безумия так просто – Мордред знал это на собственном опыте, лучше, чем многие. Он хотел видеть вечного врага несчастным, разбитым на кусочки, как чашка, неосторожным движением скинутая со стола. Довольно-таки эгоистичное и глупое желание, потому что юноша прекрасно осознавал, что только так он будет выглядеть на фоне Эмриса выгодно, ведь ему никогда не победить мага, находящегося в ясном рассудке и полном расцвете сил. И это раздражало, до красных точек в глазах бесило, заставляя осознавать собственную беспомощность перед кем-то, кого Триединая Богиня одарила куда щедрее, чем его. Может, это была простая банальная зависть. Может, чистая и концентрированная ненависть. Мордред не любил копаться в себе, предпочитая называть это чувство просто антипатией.
Он сел на стул, стараясь ничем не выдать своё неудовольствие от услышанного, и начал разрезать лазанью, имитируя активную деятельность. По крайней мере, можно было не поднимать лицо от тарелки, чтобы Моргана не прочитала ничего по его взгляду. Пятнадцать веков бездействия, потерянная память – неудивительно, что теперь в юноше кипела жажда деятельности, выводя на первый план желание отомстить. Но если Мерлина нельзя убить, то…
Олдридж-таки поднял взгляд на ведьму, которая тепло ему улыбалась и мгновенно успокоился. Вместе они что-нибудь придумают, обязательно, а сейчас пока стоит подумать о более насущных проблемах – контроле над собственной магией, например. Он не любил чувствовать себя слабым и зависимым от чего-то. Это он должен управлять своим даром, а не наоборот, потому что обузой юноше хочется быть меньше всего. Впрочем, представлять своей нестабильной магией угрозу для остальных ему хотелось ещё меньше.
Мордред задумчиво крутит вилку в пальцах. Тренировки и практика – вот что ему нужно, но он надеется, что собственная телепатия хоть как-то поможет решить проблему. Она ведь подчинилась ему сразу же, и пользоваться ей было также просто, как, например, дышать.
- Я только за, – энергично кивает он, накалывая на вилку последний кусок лазаньи. - Если тебе удобно, конечно. И ты готова пожертвовать порядком в своей квартире.
Самое главное – честно предупредить. Хотя если Моргана уже сталкивалась с таким, помогая Моргаузе, то она прекрасно знает, с чем имеет дело.
- Спасибо за лазанью, очень вкусно, – вежливо благодарит он, вставая со стула и относя тарелку в раковину. Да, вежливость из него всё-таки просто так не выбить, Олдридж ловко маскирует собственное безумие под маской скромности и застенчивости.
- С чего начнём? – он чуть ли не подскакивает на месте нетерпеливо, потому что из-за подросткового максимализма хочется овладеть магией вот так вот сразу же, не прикладывая особых усилий, но одновременно Мордред понимал, что впереди – тяжёлая работа.

Кто бы мог подумать, что сегодняшний день станет началом чего-то настолько великого. С утра Мордред и не подозревал, что тяжёлая и выматывающая практика обернётся возвращением собственных воспоминаний и встречей с единственной своей союзницей. Он помнил, как Моргана приняла его после предательства, но понимал, что такие люди, как она, дают только один шанс, и второго не будет, как бы он не старался. Если он предаст её ещё раз, она с вероятностью в восемьдесят процентов просто его убьёт, несмотря на всё хорошее отношение, и Олдридж прекрасно это осознавал. Вот только он уже выбрал свою сторону, окончательно, и даже возвращение Артура ничего бы не изменило – юноша физически не мог оставаться на одной стороне с Эмрисом, которого он ненавидел до белого каления, от одной мысли о волшебнике магия в нём начинала бурлить, как лава в вулкане, желая только одного – уничтожить.
Это не то чтобы напрягало, но заставляло чувствовать себя неполноценным – магия не должна контролировать волшебника, это он должен контролировать магию. Поэтому-то Мордреду нужно было как можно скорее взять под контроль собственные силы, приложив к этому максимум усилий, это его план на ближайшее будущее номер один. Ещё нужно было подшлифовать своё владение телепатией, но тут Моргана ему не помощница, он должен разобраться с этим самостоятельно.
- Без проблем, – кивает Мордред, натягивая пиджак, порядком уже измявшийся, правда, что вызвало у него тяжёлый вздох. Он привык, что всё идеально, и даже такая незначительная вещь, как мятый пиджак, могла постоянно напоминать о себе, раздражая в результате всё больше и больше. Да, Олдридж и не отрицал, что был странным, но сейчас требовалось сосредоточиться на магии, а не на каком-то там предмете одежды.
Он подхватил тяжёлую сумку и пачку бумаг, которые утащил из здания компании и с которыми носился до последнего, а теперь они казались ему совершенно ненужными и неважными, простые листы с напечатанной информацией, просто с ума сойти, каким мелочным он был всего пару часов назад, как сильно поменялись его приоритеты за такой краткий срок. И что теперь ему делать с этими бумагами? Ладно, выкинет потом где-нибудь, чтобы Моргана не видела.
Он быстро сбегает вниз по ступенькам вслед за колдуньей, чувствуя себя намного лучше, чем этим утром. Сонливость прошла, её сменил невероятный подъём сил от осознания своей настоящей личности, да, пусть он был убийцей и предателем, но именно это делало Мордреда Мордредом, сильным магом прошлого, зачем-то воскрешённым в настоящем. Ему нравилось это ощущение, оно опьяняло, заставляло улыбаться без причины, оставалось только диву даваться тому, как быстро менялось его настроение. Ещё недавно он переживал о том, что Мерлин выжил, а теперь радовался, что всё повернулось так удачно и интересно, тем более что рядом была Моргана, а у Пендрагон была ещё и Моргауза, тоже сильная волшебница, и втроём они смогут противостоять Эмрису намного эффективнее, чем пятнадцать веков назад.
Конечно, он знал, что резкая смена настроения – признак психической нестабильности, но он и не думал сопротивляться наступающему безумию, наоборот, сам радостно шёл ему навстречу. Это было действительно здорово и как-то даже увлекательно, несмотря на то, что его психика серьёзно пострадала от возвращения памяти. Плевать.
Юноша, не глядя, кинул бумаги в багажник Морганиной машины, а потом торопливо уселся на пассажирское сиденье, пристёгиваясь. Вряд ли будет забавно, если их остановит полиция, пустая трата времени, конечно, он мог бы внушить им любую идею, но такая пустая трата собственных сил его не устраивала.
Машина припарковалась, и Мордред также быстро отстегнулся и вылез, оглядывая то место, куда они приехали. Множество складов, огромных ангаров, обитых железными листами, что ж, это вполне ему подходило. Вряд ли он сможет разрушить что-нибудь здесь, особенно если учесть то, что и рушить то было особо нечего.
Он услышал, как Пендрагон шепчет заклинание и чуть улыбнулся. Он прекрасно его помнил, простейшее заклинания для создания небольшой сферы освещения, и Мордред пронаблюдал, как маленький шарик плывёт в воздухе, а потом растворяется, стоило лишь Моргане открыть дверь склада.
Внутри было темно и сыро, отчего Олдридж невольно поёжился, обстановка из фильма ужасов, вот-вот выпрыгнет какое-нибудь чудовище. Но все монстры остались в Средневековье, за редкими лишь исключениями типа Снежного человека и Лохнесского чудовища, и Мордред неловко переступил с ноги на ногу, припоминая заклинания для освещения. Любое, абсолютно любое, их были десятки, и юноша, поколебавшись пару секунд, выбрал тоже одно из самых простых. А вот дальше начинались сложности. Собственная магия неразрывно была связана с телепатией, и Мордреду не нужно было читать заклинания, чтобы добиться нужного эффекта, вот только рисковать он не решился, предпочитая пойти всё-таки по наиболее простой дорожке.
Слова легко прокатились по языку, Мордред говорил их тихо, но внятно, потому что любое несоответствие в произношении могло привести к чудовищным последствиям. На его ладони появился небольшой язычок пламени, который с каждой секундой становился всё больше и больше, и юноша аккуратно заключил его в прозрачную сферу, чуть нахмурившись от концентрации. Глаза полыхнули золотым и тут же погасли, а снаружи поднялся сильный порыв ветра, от которого загудели прочные стенки ангара.
- Что ж, могло быть и хуже, – вздохнул юноша, подбрасывая сферу наверх, где она тут же замерла, чуть покачиваясь в воздухе. Сил такое простое действие отняло у него не особо много, но всё-таки больше, чем должно бы, и Мордред понял, что проблема в самой дозировке волшебства. Он с непривычки использует его больше, чем нужно, и это требовалось немедленно исправить.
Он повернулся к Моргане, зная, что она прекрасно поняла, в чём именно его проблема.

Говорят, что верой можно и горы подвинуть. Мордред всегда относился несколько скептически к этому заявлению, считая, что полагаться надо только на собственные силы, а всё остальное – пустой самообман и иллюзии. Но сейчас почему-то так хотелось поверить в то, что всё у него получится, немного расслабиться, выдохнуть, и Олдридж решил позволить себе эту небольшую слабость. В конце концов, ему всего восемнадцать в этой жизни, в прошлой было и того меньше, смешные цифры по сравнению с возрастом Морганы – там счёт перевалил за две тысячи лет, и Мордред искренне восхищался тем, что она смогла выдержать эти пятнадцать веков. Наверное, он сам за такое долгое время сошёл бы с ума – терпением юноша никогда особенно не отличался, а уж прожить почти девятьсот тринадцать тысяч дней… Одна мысль о таком вызывала у него ревную дрожь. Моргана была сильной, действительно сильной морально, и он был рад, что мироздание в конце концов сделало ей подарок, воскреся Моргаузу. Вот самого себя он к категории подарков судьбы не относил, прекрасно понимая, что с ним требуется ещё много работы для контроля и идеального управления собственными силами.
Вот как сейчас. Да, заклинание было исполнено безупречно, но ветер снаружи явно давал понять, что радоваться рано, это только начало. По крайней мере, он не устроил пожар в этом ангаре, что уже было хорошим знаком, и Мордред неуверенно улыбнулся, разглядывая плавающую под потолком сферу. Красиво, по стенам от неё пляшут тени, в современности люди почти не использую огонь, променяв его на электричество, и вид оранжевых языков пламени относил его к воспоминаниям о Средневековье, к кострам, которые разводили в лагере друидов, когда Мордред был ещё совсем ребёнком.
Моргана добавляет к его сфере несколько других, и Олдридж улыбается Жрице, искренне и радостно, впервые за долгие сколько-то там часов.
Фантомные боли. Точно, об этом он не подумал. Память сохраняет ощущение Эскалибура, пронзившего его насквозь где-то между рёбер, и, хоть тело у него новое, идеально неповреждённое, Мордред боится. Он вообще теперь боится боли и смерти, и его вполне можно понять, в конце концов, не каждому удаётся пережить и смириться с таким потрясением. Улыбка медленно гаснет, а его рука помимо воли опять прикасается к животу, где под слоями одежды когда-то была отвратительная рваная рана, из которой кровь лилась буквально рекой. Смешанная с магией, потому что и она покидала его тело, ярко-алый с золотистыми искорками, наверное, это было даже красиво, но вряд ли кто-либо из присутствующих тогда обратил на это внимание.
Вот кошмары его не пугали совсем. Да, они приходили к нему порой, потому что, будучи телепатом, Мордред мог поставить блок в сознании ото всех, кроме самого себя, но демоны, жившие в его душе, были не такими уж и страшными. Интересно, а какие демоны у Эмриса? Приходят ли к нему по ночам убитым им враги, протягивают ли мертвенно холодные руки к лицу, молча смотря пустыми глазницами? Говорят, что такого и врагу не пожелаешь. Мордред малодушно желал. И даже худшего желал.
- Медитация? – немного удивляется юноша, а потом кивает. Моргана права. Если просто раз за разом заставлять его произносить заклинания и творить волшебство, рано или поздно он окончательно перестанет контролировать себя и погребёт их под обломками ангара. Так что вариант, предложенный девушкой, был самым оптимальным, и, честно говоря, сам бы Мордред вряд ли до него додумался.
Юноша сел на коврик для йоги, постаравшись максимально скрестить ноги по-турецки (мешали ботинки и дурацкие парадные штаны), и закрыл глаза, чувствуя почти невесомые прикосновения рук к своим плечам. Это ощущение было настолько знакомым, но утерянным во времени, что Мордред помимо воли вспомнил свой первый «визит» в Камелот, да-да, тот самый, когда ему угрожала смертельная опасность (как всегда), а Моргана помогла ему, укрывая в своих покоях.
Он услышал вопрос Морганы и прислушался к себе. Магия внутри… С ней творилось что-то неописуемое. Радостная, что долгим годам заточения и блокировки пришёл конец, она фейерверками разлеталась по всему его телу, заставляя чувствовать себя неуютно. Он ещё помнил свою магию прежней, какой она была до смерти – послушной любой его мысли, любому образу в его сознании, стоило лишь пожелать, и это желание тут же исполнялось. Да, она была сильной, но он учился контролировать её с рождения, поэтому прекрасно преуспел в этом. Теперь же юноша старался собрать всю разрозненную магию в хоть какое-то подобие порядка, но она не слушалась его, заставляя раздражаться. Она не изменилась, он чувствовал, просто своим поведением настолько не подходила ему, как непослушный ребёнок на прогулке с чинной седовласой бабушкой.
- Нет, она всё такая же, – качает головой Мордред, по-прежнему не открывая глаза. - Просто вырвалась, наконец, на свободу и теперь радуется, не давая себя нормально контролировать.
Сколько ещё это будет продолжаться? Неделю, две, а может, месяц? Когда его магии надоест буйствовать, и он сможет усмирить её? Мордред не знал ответа, во всём полагаясь на опыт и силу Морганы – уж она-то точно подскажет ему, что лучше сделать, чтобы утихомирить эту безумную пляску. Пусть лучше его магия станцует на могиле Эмриса.
- А если бы она изменилась, то... Что тогда? - не удержав любопытство, спросил юноша, чуть поёрзав - колени начали постепенно затекать от позы, в которой он сидел. - И раз она такая же, значит ли это, что мне будет намного проще?
Моргана, наверное, в жизни не слышала от него столько вопросов сразу. Но это же магия, самое ценное, после телепатии, конечно, что у него есть. Мордред резко открыл глаза, снова сверкнувшие золотом, и уставился куда-то на противоположную стену ангара, на которой по-прежнему плясали тени от волшебных сфер с огнём.

Он резко встаёт на ноги, опираясь на руку Морганы, дёрганое движение, пронизанное злостью и бессилием, почему именно с ним всё вечно так по-дурацки? Телепатия вернулась к нему почти в полной мере, послушная, как идеально выдрессированная собака, скулящая у ног своего хозяина, Мордред чувствует её, прекрасно и идеально, наверное, потому что телепатия – это просто, если знаешь, что и как надо делать. Мордред прекрасно помнил, как ей пользоваться, и с ней не возникло никаких проблем. С магией же всё было сложнее, она у него была такая сильная, что имела подобие собственной воли, желая устроить отличный праздник после стольких лет бездействования, и юноша хмурится, в который уже раз стараясь затолкать её под свой контроль, задавить своей собственной волей, подчинить. Никак.
Она преподносит ему всё новые и новые воспоминания, совсем незначительные детали, вроде цвета платья Морганы в их последнюю встречу, рисунка на гобелене, висящем на третьем этаже замка Камелот, магической вязи на лезвии его меча. Ему вообще-то ни к чему такие подробности, они перегружают его и без того запутавшуюся память, и Мордреду понадобится ещё довольно много времени, чтобы расставить все вернувшиеся воспоминания в нужном порядке. Ладно, в конце концов, он же один из сильнейших телепатов, он должен справиться.
Он внимательно слушает ответ Морганы, закусывая губу при упоминании волшебных палочек, колец и посохов. Да, всё это – довольно неплохие артефакты, но маги, использующие их, заведомо слабее даже его в теперешнем состоянии, потому что они слишком полагаются на своё так называемое «средство помощи» в колдовстве, стоит лишь отобрать у мага его палочку, и он будет практически беспомощен. Значит, вот какие они, эти современные маги? Видимо, магия постепенно изживает саму себя, раз это поколение такое слабое, двое древних, вроде Морганы и Моргаузы, могут просто смести одной фразой целую армию таких волшебников, и Олдридж совсем не хочет быть таким же, как они. Он ведь сильнее. В перспективе так точно.
Он наблюдает, как Моргана проходит в дальний угол ангара, снимает защитные чары и достаёт из возникшего будто из воздуха ларца волшебную палочку. Юноша разглядывает полированный кусок дерева с вежливым интересом, не совсем даже понимая, как им пользоваться. Надо направить свою магию и волю сквозь неё, или как? Он что-то когда-то читал о том, что волшебная палочка должна стать продолжением руки использующего её человека, или что-то вроде того, но Мордред не очень уверен, что он, с его-то бесконтрольной магией, сможет направить её ровно в нужном направлении.
- Мне не кажется, что это… – «хорошая идея», хочет добавить он, но Пендрагон выглядит такой уверенной то ли в себе, то ли в нём, и Олдридж лишь хмурит брови недовольно, потому что затея ему не очень нравится.
Казалось бы, напасть – что может быть легче? В его памяти как минимум пара десятков заклинаний для причинения врагу вреда любой степени тяжести, но с его теперешним состоянием… Ладно, если Моргане и правда хочется, то он должен.
Мордред набирает побольше воздуха в лёгкие и мысленно проговаривает про себя заклинание средней силы, подключая телепатию и представляя конечный результат. Магия тут же радостно повинуется желанию причинить вред, как будто даже радуясь тому, что её хозяин наконец-то взялся за ум. Наверное, по ощущениям Моргане в тот момент показалось, что на неё рухнула бетонная плита весом в тонну, и Мордред почти с ужасом смотрит на последствия своего, вроде бы, довольно безобидного заклинания. Ломается пара костей, он прекрасно слышит громкий треск, но он должен продолжать, Пендрагон же бессмертна, он не сможет ей серьёзно навредить даже при большой желании, и юноша телепатически притягивает волшебную палочку из её ослабевшей руки к себе, крепко сжимая пальцы на полированном чуть тёплом дереве.
Вообще-то, ему было не впервой причинять физический вред людям, как магически, так и с помощью своего меча, закалённого в дыхании дракона, и в современности он тоже совсем не против оторвать кому-нибудь голову и пару конечностей, но это же Моргана. Как бы она не убеждала его, что всё в порядке, что так и нужно, что-то в  нём громко протестовало от такой идеи, и Мордред крутит палочку в пальцах, не зная, помочь ли колдунье, или лучше её не трогать, пока она не залечит полученные повреждения. С тяжёлым чувством вины он смотрит, как из уголка рта девушки течёт почти чёрная струйка крови, капая на пол, эффект от заклинания был слишком силён, и он почти боится сам себя и того, что может по неосторожности сделать с окружающими.
- Я… Не хотел, правда, – бормочет он, опуская взгляд куда-то в пол.