- Конечно, хочет. Он нередко разделяет желания своего хозяина. Верно, Шашлык?

Весь предшествующий вечерним событиям день отряд Кусланда провёл в дороге. Его командир, обычно не скупящийся на привалы, если того требовал кто-нибудь из спутников, сегодня был неумолим. Он гнал своих товарищей вдоль Имперского тракта, не давая возможности перевести дух, от чего количество косых взглядов в его спину значительно возросло к полудню, а к закату солнца и вовсе перевалило через привычную черту, обозначая новый рекорд в жизни Серого Стража. Сердились ли его спутники? Вряд ли. Если кто и начинал роптать на Кусланда, то  только для виду, чтобы показать остальным, что эта проблема касается не только его одного, но и всего отряда в целом. Да и командира, не евшего со вчерашнего дня ничего, кстати, тоже. Лелиана уже несколько раз подбивалась накормить Айдана, но тот был непреклонен. У него была намечена цель – пройти большую часть дороги до Денерима за этот чудесный летний день, и он неумолимо двигался к ней, невзирая на голод, перманентные стычки с Порождениями Тьмы, попадающимися им на пути и благородную усталость, которую, обрети она плоть, Страж бы взял в жёны, так они породнились с ней за время похода.

Помимо сражений с главным врагом, Айдан, наряду с представителем Круга Магов в отряде и небезызвестной Винн, собирали целебные травы, пригодившиеся бы в будущем для обезопашевания воинов, лечения ран, да и просто для того, чтобы занять руки неугомонной Морриган, которая если не ворчала, то хотя бы ковырялась со своей магией и готовила зелья. К концу из триумфального шествия у Стража набралась щедрая охапка пахучих трав, по большей части бесполезных, но таких душистых, что расстаться с ними ему совсем не хотелось. Он уже знал, какое применение стоит найти им тогда, когда вялые путники пройдут вбитый в землю и рассохшийся от времени указатель до Денерима. Тогда отряд свернёт до ближайшего укрытия, разобьёт лагерь, разведёт костёр, а дальше каждый из них будет волен делать всё, что душе угодно. Кусланд вполне уже мог предугадать занятия своих товарищей на вечер. Взять, к примеру, Лелиану. Она, как самая суетливая из всех, будет долго бегать по лагерю и предлагать свою помощь, затем присоединится к Винн, дабы помочь той в приготовлении пищи, а потом, когда все дела будут сделаны, усядется у костра развлекать занятых воинов своей текучей песней. Морриган же, полная противоположность абсолютно всем членам отряда, соорудит себе скромный шалашик на окраине стоянки, расстелет звериную шкуру, разведёт небольшой костерок и уткнётся в одной ей понятные манускрипты, стараясь не привлекать к себе внимания никого из собравшихся, а уж тем более Шашлыка, который всё время пытался произвести на ведьму впечатление, таская ей милые по его меркам безделушки, но постоянно получая от неё справедливый нагоняй и угрозы трансформации или, того хуже, перспективы отправления в похлёбку. Зевран со Стэном уйдут на охоту, Алистер засядет за починку и наточку оружия, а Огрен со своими сородичами – Боданом и Сэндалом, будет болтать без умолку, всё время ловя на себе тяжёлый сапфировый взгляд Шейлы, которая встанет на страже лагеря и будет неусыпно бдить в ожидании набега Порождений Тьмы.

Непредсказуемыми были лишь занятия Кусланда и Леголаса. Страж мог себе позволить хоть какую-то стабильность, ограничивающуюся постоянными переговорами с эмиссарами гномов и эльфов, которые ни в какую не хотели находить общий язык и постоянно ссорились друг с другом из-за мелочей. Карон как-то обвинил Фелхаммера в гномьей жадности, а тот в свою очередь осадил долийского лучника тем, что глубинным грибом Порождений Тьмы не отравишь. Слово за слово, и в результате Айдану пришлось разнимать сцепившихся военачальников не без помощи стихийной магии Петера – эмиссара из Круга Магов. Или же, к примеру, командир отряда мог обсуждать с Кадримом из Рэдклиффа военную тактику, старательно изображая тейрна Логэйна – хмурясь, задумчиво расхаживая  взад-вперёд вдоль растянутой на самодельной раме карты Ферелдена и крайне театрально копируя Мак-Тира по большей части для того, чтобы повеселить лейтенанта и ободрить его перед предстоящим Собранием Земель, которого, если честно, сам Кусланд немного побаивался. Леголас в этом плане был куда неоднозначнее. Он мог затеять всё, что угодно. Увязаться на охоту вместе со Стэном? Легко. Сесть слушать истории Винн о Круге Магов? Запросто. Попытаться расшевелить Алистера шутками? Да не вопрос. Изо дня в день этот эльф придумывал себе новое занятие, он словно впитывал в себя всё происходящее вокруг и так активно участвовал в жизни отряда, что Кусланду нередко начинало казаться, что остроухий знает о жизни каждого из боевых товарищей куда больше самого командира.

Лагерь разбили, когда вокруг начало смеркаться. Закатное марево ещё освещало землю, но без магии обойтись уже никак нельзя было, именно поэтому Кусланд с Морриган собирали хворост и солому для костра и ведьминого шалаша со светочем, выпущенным из посоха дочери Флемет. Когда они вернулись, лагерь уже приобрёл приличные очертания, многие уже установили свои палатки и отдыхали в ожидании Стража с помощницей, Зевран же со Стэном, как и думалось Кусланду ещё во время пути, скрылись в ближайшем пролеске в надежде отловить кого-нибудь к ужину. Отряд начинал свою мирную и невинную жизнь, размеренно хлопоча над собственным уютом и воссоздавая подобие того, чего ему хотелось больше всего, чего недоставало на протяжении долгого изнурительного похода и вот теперь представилось по возможности.

Время, по сравнению с дневным бесконечным переходом, теперь летело в разы быстрее. Айдан даже оглянуться не успел, как все оказались сытыми и относительно довольными, а заодно и разбрелись кто куда готовиться к непродолжительному отдыху. Участники отряда уже знали, что на рассвете их растолкает Кусланд, а затем начнёт поторапливать, подбадривая своим коронным: «Нам осталось всего ничего». Эту фразу должны были хорошо помнить те, кто проследовал за своим командиром с самого начала пути. Время шло, а «ничего» так и не приближалось. Хотя, кто знает, может быть оно просто оттягивалось из-за бесконечной череды непредвиденных обстоятельств? Как бы то ни было, факт оставался фактом – до Денерима значилось действительно «всего ничего», потому как отряд разбил стоянку неподалёку от городских ворот, которые хорошо виднелись даже в сумеречном полумраке.

Страж решил позволить и себе отдохнуть, потому как каким бы выносливым и решительным он не был, усталость всё равно настигла его. Мужчина мог позволить себе совершенно прозаично улечься спать, но Кусланд знал, что ничего хорошего из этого не выйдет, потому как кошмары, связанные с Архидемоном, участились и стали ещё красочнее и устрашающее, чем раньше. Просыпаться в холодном поту и с криком ему совершенно не хотелось, поэтому Страж, вооружившись охапкой нарванных днём цветов, уселся подле своей палатки прямо на землю и принялся ломать глаза над плетением замысловатого головного убора. У многих трав оказались слишком хрупкие для такого дела стебли, но Кусланд не сдавался и закреплял их осочными листьями, утолщая плетение и делая неизвестно для кого предназначенное украшение ещё более пышным и царственным. Зелёная кладь разнообразилась вскоре россыпью пахучего белого мирта, пролегшего витиеватой жемчужной нитью поверх пушистых листьев молодого папоротника, а вслед за ним венец расцвёл лиловыми дарами сон-травы и лёгкими стебельками сныти. Стражу было неизвестно, почему именно эти цветы забраковали Морриган с Винн, однако, он был доволен тем, что сейчас его руки были в травяном соку и чудесно пахли летом и беззаботностью. Хорошо было бы попросить Зеврана добыть в лесу пару пучков ночной фиалки, чтобы завершить свою композицию, но было уже слишком поздно, а догонять эльфа – дело бесполезное.

Пока Кусланд совсем несолидно возился с венком, он попутно слушал пение Лелианы, которая своим голосом и мелодией заставляла пальцы двигаться быстрее и мягче, а цветы ложиться слаженнее и изящней. Сам Страж не раз занимался подобным, ещё будучи в Хайевере, он плёл своим родителям, а также брату и его жене с ребёнком такие подарки на Аннум – день лета. Сейчас же, когда его руки устали от тяжести оружия и были не раз умыты вражьей кровью, для них не было лучшего отдыха, чем это безобидное копошение с душистой травой. Однако не стоит думать, что за этим занятием командир совсем утратил бдительность. Он если не видел, то слышал всё, что происходило в лагере, и уж тем более смог различить голос Леголаса, повествующий мабари, всегда готовому послушать рассказ-другой, очередную свою удивительную историю. Что именно говорил эльф Кусланд не всегда мог разобрать, но интонация, беспрестанно меняющаяся с восторженной на скорбящую, не могла оставить его равнодушным, поэтому мужчина, в конце концов, не вытерпел, наскоро закрепил своё душистое детище вокруг своей головы и явился к костру во всей своей праздной красе.

Айдан вырос у воды, а, если быть точнее, у океана и моря сразу. Хайевер омывался Недремлющим морем, а эрлинг Амарантайн находился в непосредственной близости с, как ни странно, Амарантайнским океаном. И стоило Леголасу заикнуться о своём желании, Кусланд сразу же мысленно поклялся о том, что однажды, когда всё закончится, обязательно вывезет эльфа к морю, чтобы тот полюбовался красотами водной глади с высоты хайеверских утёсов, а если будет нужно, спустится вниз к омываемым прозрачной водой берегам. Но сейчас мужчина стоял и хитро улыбался застанному врасплох мабари, который, судя по всему, точно знал, кому отвечать в первую очередь.

- Однажды он надумал переплыть залив, граничащий с Недремлющим морем. Чтобы выловить его пришлось снаряжать лодку и выходить в море.

Пёс обиженно заскулил, словно воспоминания о несвершённом подвиге заставили его загрустить, но стоило широкой ладони хозяина привычно потрепать его по загривку, как мабари тут же повеселел и с радостным лаем принялся скакать уже вокруг Кусланда, который, в свою очередь уже переключил своё внимание на эльфа.

- Как тебе моя новая шляпа? Нравится? – Страж осторожно потрогал пальцами венок. – Я мог бы тебе сплести такой же, если ты хочешь. Хотя… Что я спрашиваю? Конечно хочешь!

Идея подарить такое же украшение пришла в голову Айдану так же внезапно, как и сам вопрос. Поэтому он, недолго думая, обнял ладонями эльфа за голову, прикидывая диаметр будущего венка, сбегал за охапкой оставшихся цветов, которых, к слову, было не так уж и мало, и по возвращении уселся напротив Леголаса по ту сторону костра.  Лукавый Страж знал, что подобное точно смутит остроухого, поэтому он время от времени принялся поглядывать на него.

Сначала это были просто короткие взгляды, брошенные поверх беснующегося пламени, затем мужчина начал задерживать их немногим дольше, при этом неотрывно и умело плетя основу будущей «короны» для эльфа. Но работа требовала внимания, поэтому Кусланду приходилось отвлекаться от негласной игры в «гляделки», а заодно от сияющих даже в такое тёмное время суток голубых глаз. Это ему совсем не нравилось, поэтому завершая очередной сложный ряд и вплетая в каждые пять сантиметров пышный колосок белого ятрышника, распространяющего свой нежный аромат даже сквозь запах горящих поленьев, он теперь уже украдкой поглядывал на эльфа, прекрасно осознавая, что в данный момент он попросту предаётся любованию своим товарищем и спутником. С другой стороны, грех было не задержать взгляд на таком существе, как Леголас. Он разительно отличался от эльфов Тедаса, причём не только ростом. Всё в нём было не так, как у привычных остроухих кочевников. Что именно «не так» и пытался разглядеть Кусланд, старательно завязывающий осочий узелок вокруг чашечки лилового пиона. Мужчина и прежде отмечал про себя всю лёгкость и изящество этого эльфа, словно сотканного стараниями самой Природы. Иначе просто быть не могло, потому как лишь она могла воссоздать такое дитя – с лёгкой поступью зверя, тихим и вкрадчивым голосом ветра, ясным взглядом ночных светил и смертоносностью стрел хищной птицы. Ни один эльф в Ферелдене не мог поравняться с ним.

Кусланд вздохнул, в последний раз бросая на Леголаса полный обожания взгляд и вновь утыкаясь в работу. С другой стороны, сейчас надлежало думать не о том, насколько удивителен его спутник по отряду, а сколько им ещё осталось идти, сколько сделать и пережить. Редко, когда Страж позволял себе сгустить над собой тучи, но сейчас как раз был тот момент, когда стоило бы и оценить возможности всех, а также вероятность удачи в Денериме. Впрочем, перспектива того, что эрл Эамон исцелился и всецело участвует на стороне Серых Стражей, развеяла грозовой фронт в мыслях Кусланда, от чего тот заулыбался самому себе, однако, надеясь на то, что от взора Леголаса не укроется этот жест и он примет его на свой счёт.