Твое утро начинается с заряда головной боли, бьющей со всей силы в висок. Холодная комната, серебряное окружение, никакого солнечного света сквозь изумрудные шторы. Эта обстановка уже давно стала для тебя неприятной; слишком родная, каждодневная и оттого еще более отталкивающая - ты безучастно косишься на ковер, где когда-то давно ворсинки пропитывались горячей кровью, где извивалось крепкое тело под мощными ударами Круцио, и к горлу подступает судорожное молчание. Ты чувствуешь себя тряпичной куклой, брошенной на измятую постель еще тогда, в конце этого Ада длинною в юность.

Что ты помнишь из прошлого года? Что ты помнишь вообще за последние два года? Постоянное жжение в предплечье, вечную слепую ярость в своей голове и душе, когда Лорд негодовал. Весь этот поток проходил через твое сознание, не оставляя выбора - чувствовать или нет. Шестой и седьмой курсы были выброшены из твоей жизни, вместо этого ты прошел еще более суровую школу, в которой не было места пирам и квиддичу по выходным. Когда ты последний раз садился на метлу, летал? Твое детство обрубили, как старый канат, который уже не держит груз, и не дали шанса прожить жизнь так, как ты того хотел. И что тебе остается сейчас, каков результат? В кои-то веки ты можешь существовать более-менее спокойно, ведь шумиха недавних событий начала утихать, а из комнаты родителей уже не доносятся звуки плача матери от безвыходности. У тебя белеет шрам от метки, есть работа, и домовой эльф в столовой, вероятно накрыл стол для завтрака. Все довольно неплохо. Кажется.

Ты потер висок и, одевшись, вышел из своей спальни, направляясь вниз - перехватить что-нибудь перед работой. Состояние твое было более, чем не очень хорошее, что весьма негативно отразилось на настроении. Ты казался нервным и еще более язвительным, чем обычно. Ты так и не собирался вежливо относиться к домовым эльфам, поэтому, несмотря на раболепие эльфа и вежливое почтение, ты лишь взял с подноса кружку кофе и присел в кожаное кресло, не обращая на слугу никакого внимания. Что бы не произошло, домовые остались для тебя лишь слугами, обязанными делать все для своего хозяина, вплоть до защиты жизни. Ты поднял хмурый взгляд на часы, и, удостоверившись, что время отправляться в путь, поднялся и, пройдя по широкой гостиной, вышел из дому.

На улице царил ноябрь, и природа вокруг твоего дома казалась мертвой: черные стволы деревьев и заросли растительных ограждений, такие же темные, как мерзлая земля и старая древесина. Небо над Англией было затянуто тучами, и, кажется, собирался пролиться дождь, смывая пыль с асфальтированных дорожек усадьбы. Ты вздохнул и исчез в утренней прохладе. Уже через пару мгновений перед тобой сновали прохожие, то и дело задевая тебя сумками или зонтами - за эти секунды по небу прокатились грозные раскаты грома, а за ними дождь, сначала редкий, но постепенно набирающий силу. Презрительно хмыкнув на извинения какой-то дамочки, ты развернулся и под градом капель поспешил в здание. Это утро, определенно, начиналось прескверно, а день обещал быть безрадостным.

Ни с кем не здороваясь, ты направился прямиком к себе в кабинет, стряхивая со светлых волос прозрачные капельки. Все давно уже привыкли видеть тебя не в духе и не обижаться на то, что ты почти никогда не приветствуешь коллег. Им хватало ума хотя бы на то, чтобы понять твою манеру общения, а тебе на их мнение было глубоко наплевать. И сейчас единственной твоей целью было попасть на свое рабочее место, привести себя в совершенный вид и выпить чашечку кофе. Тебе не нужен никто и ничто; слишком сильно бьет в висок, слишком серый день. Распахнув дверь своего кабинета, ты с сожалением отметил, что за твоим столом кто-то сидит. Начальник отдела взирал на тебя с довольно требовательным видом, хотя этим взглядом он ровно ничего не добился. Ты вздохнул, явно давая понять, что ты не в настроении, и тебя совершенно не волнует, что перед тобой человек высшего рабочего ранга. В молчании ты зашел, снял с себя пальто и стал приводить в порядок мокрые волосы. Человек был, видно, в недоумении. Вскоре ты неохотно повернулся к нему и, скривившись, проговорил: - Я не вижу причин для столь требовательного взгляда - у меня нет никаких перед вами обязательств, к тому же, я даже не опоздал. И я попросил бы освободить мой стул. Было видно, что мужчина разозлен, но это, как известно, никакого на тебя действия не возымело. Он не нашелся, что ответить и сказал лишь, что сегодня у тебя другая работа, нежели та, что была запланирована. Ты прошипел согласие, и мужчина с удовольствием вышел из кабинета.

Нехотя отложив бумаги для подписи, ты поправил воротник рубашки и расстегнул самую верхнюю пуговицу, чтобы не давила на горло. Ты прикрыл дверь и направился в Атриум, где якобы новая сотрудница должна была проводить регистрацию домовых эльфов. Тебе сразу почему-то вспомнилась Грейнджер с ее глупой самодеятельностью, а за ней и два ее дружка - это все казалось каким-то далеким. Ты не думал о них уже довольно долго. Тем не менее, сейчас у тебя была работа, и ты, морально готовый к тому, что придется иметь дело с новичком, вероятно, жутко надоедливым и бездарным, спустился вниз. Запустив руки в карманы дорогих брюк, одетый с иголочки, ты выглядел презентабельнее многих, но тебя мало интересовало окружение. Вдалеке ты уже видел кучку домовых и немного растрепанную фигурку за столом. Эта вечная копна и доброжелательность к слугам... кажется, на миг в твоей голове раздался взрыв, сродни ядерной бомбе. Это была она, грязнокровка Грейнджер. Частичка прошлого, которое потихоньку начало тебя отпускать. В тебе проснулось негодование, и ты быстрым шагом направился туда. - А ну расступились, - властным тоном приказал ты маленьким существам и, растолкав их, подошел к столу, где над бумажкой корпела девушка. - Неужели это наш новый сотрудник? Грейнджер, правда? - в твоем голосе сквозил холод и ненависть в купе с едкой насмешкой. - Эльфы.. тебе что, удалось вывести твое Г.А.В.Н.Э. на общеизвестный уровень? Ты боролся с желанием схватить ее за руку и припомнить все прошлые ошибки. Но ты был на работе - не стоит забывать элементарные законы. Сейчас.

Отредактировано Draco L. Malfoy (02-11-2012 22:08:08)

Как и предполагалось с самого начала, этот день будет неудачным. И не виновник тому дождь, серый Лондон, спешащая неуклюжая дама, эльф и старый ковер в твоей комнате. Причиной тому не кошмар, приснившийся тебе в первый раз за столь долгий срок, не сон, который вернул тебя на ночь в тот мир, из которого ты пришел, который казался таким далеким, который ломает судьбы и рушит жизни, тот, в котором все пути человеческие устланы кровью. Кровью виновных на руках жестоких победителей. Нет, он здесь совсем не причем. Все испортила Грейнджер. С ее спутанными волосами, с ее усердием, с ее безмерной любовью к этому мелкому народцу, большая часть которого не упустит шанса вспомнить ее происхождение и бросить в ее адрес упоминание об ее грязной крови. Почему она так спокойна? Или у магглорожденных в крови покорное смирение с оскорблениями в их адрес? Оттого, может, она лишь качает головой, пропуская оскорбления мимо ушей? Увы.. твой нос помнит еще мощный удар ее «смиренного» кулака, хоть память и упорно желает очиститься от того недоразумения на третьем курсе. У нее, похоже, талант - разбивать носы, стекла и чужие жизни.

- Кажется, уважение к начальству тебе чуждо? - с твоей стороны это было больше констатацией факта, чем вопросом к девушке. В твоем голосе прозвучали нотки отчуждения. Грейнджер так не вовремя возвратила тебя в ту пору, когда она вот так за партой строчила заключение для эссе своему рыжему дружку, что-то бормоча под нос; когда Поттер неуклюже пытался задеть тебя своими возгласами и выпадами, а Крэбб с Гойлом дико смеялись за твоей спиной - во времена, когда все было хорошо, когда все было привычно, когда впереди мерцали огоньки, которые в будущем разгорелись в огромный пожар, в котором бессмысленно сгорали чьи-то жизни. Еще годом-двумя позднее эта троица еще чаще стала совать свой нос в чужие дела, Поттер каждый день проводил в идиотской слежке за тобой, а ты час от часа был поглощаем своим же одиночеством и страхом, разраставшимися до невообразимых размеров с каждой твоей неудачей. Вас всех ждала смерть, всем готовила сети.

Ты взял себя в руки: разве можно было позволить какой-то грязнокровке разрушить стену твоего самообладания? Она продолжала вносить данные в листки, при этом, слегка улыбаясь. Тебя еще со школы раздражала эта ее маска мнимого безразличия. Ты опирался руками на стол, за которым она сидела, но сейчас ты убрал их и растянул губы в сладкой улыбке, да в такой, что казалось: вот-вот с клыков начнет капать яд. - Мне безразлично, как ты это будешь делать, но чтобы все было готово не позже, чем через час. Пусть твоя любовь к этим недоросткам придаст тебе сил. - ты взял в руки один из уложенных ею в стопку листков, быстро глянул в него и бросил на стол перед ее носом, обращая внимание на свои слова. - Тебя ждет еще работа, так что я не советовал бы расслабляться. В твоем кабинете тебя будет ждать сюрприз. - ты едко ухмыльнулся и с этими словами отвернулся от стола, собираясь удалиться. Домовики испуганно отпрыгнули в разные стороны, не желая слышать еще раз тон, с которым ты разогнал их в первый раз, а ты, засунув руки в карманы, пошел прочь от новой сотрудницы.

На самом деле, никакой работы для Грейнджер запланировано не было, но разве случится катастрофа, если девушка потрудится чуть больше? Весьма полезное занятие, чтобы привыкнуть к рабочему графику и почувствовать, каково быть работающей, а не строчащей рефераты семикурсницей, грезящей по ночам об успешной сдаче экзаменов. Это взрослая жизнь, это работа, это твоя невинная прихоть... Пока ты поднимался к себе на этаж, боль в голове снова напомнила о себе, заставив тебя на минуту зажмуриться, приложив пальцы к вискам. Какой-то круглолицый волшебник удивленно посмотрел на тебя и спросил, все ли в порядке с мистером Малфоем, ведь лифт уже остановился на твоем этаже, а ты так и стоял, сжимая виски и будто застрял во времени. - Не ваше дело. - буркнул ты и покинул лифт. В самом деле, сегодня все чего-то от тебя хотят. Ну или врываются в жизнь неожиданным образом, смазывая всю картину происходящего. Зачем?! Ты прошел в свой кабинет и опустился на стул. Ты замер, всматриваясь в никуда, пока не вспомнил о своем маленьком деле. Просмотрев какие-то бумаги на своем рабочем столе, ты достал из нижнего ящика две толстых серых папки с личными делами, из который беспорядочно торчали листы. Ты слабо улыбнулся улыбкой довольного тигра и встал из-за стола. Задумка твоя была проста, но и этого бывает достаточно. Ты взял эти папки и вышел из комнаты, упустив за ходом своих мыслей, что ты собственноручно отправился донести эти документы в кабинет Грейнджер, который, как оказалось, находился всего этажом ниже твоего. Однако ты не забыл отметить, что даже в своих мыслях ни разу не назвал девушку по имени. Открыв ее кабинет, ты обнаружил, что обстановка здесь сразу выдает хозяина. Как когда-то апартаменты Амбридж напоминали комнату престарелой барби-кошатницы, так сейчас в убранстве комнаты угадывалась Грейнджер: чисто, опрятно, демократично, строго, сухо, безрадостно и совершенно скучно. Ты поставил пунктик в своей голове, что ей неплохо было бы чуть живее подходить к оформлению интерьера места, в котором она работает. Как в таком окружении она еще вообще может работать? Здесь недолго и уснуть. После этой короткой мысленной демагогии, которая длилась всего-то несколько секунд, ты подошел к ее столу и опустил на поверхность его папки, что принес из своего кибинета. Ты достал из внутреннего кармана пиджака волшебную палочку и наколдовал небольшую записочку, обернутую зеленой лентой, в которой каллиграфическим почерком значилось: Приятного вечера, Грейнджер. А может и ночи, но это уже в твоих руках. Раньше закончишь - раньше окажешься дома в обнимку с плюшевым мишкой. Или, может быть, с рыжим другом?... Внизу красовалась витиеватая буква «М» с точкой. Ты положил послание на верхнюю папку и, удовлетворенно ухмыльнувшись, вышел из кабинета. Твоя миссия выполнена, и где-то глубоко в душе пестрыми брызгами плескалось детское ликование. Глупо, да, но это наша жизнь.

Отредактировано Draco L. Malfoy (03-11-2012 19:51:58)

Время тянулось, как склеенная резина. Оттого ли, что работать с этой чертовой головной болью ты не мог, ежеминутно теряя концентрацию, разрывая и вновь, при помощи волшебства, склеивая ценные бумаги? Оттого ли, что пальцы все крепче сжимали виски, а настроение падало все ниже? А, может, все дело в том, что ликование и радость от твоей задумки испарилась давным-давно, а на смену ей пришла обыкновенная рабочая апатия ко всему, что окружает тебя на рабочем месте? Ты битые часы не мог покончить с документами, работа с которыми и вовсе, по идее, не требовала долгих трудов. Наконец, ты глянул на циферблат - стрелки показывали шесть, а тебе оставалось подписать пару листов, отнести их тому взволнованному человеку, который заходил в кабинет днем - сообщить о новой сотруднице. О Грейнджер. Тебя передернуло, и боль ударила в висок, острой иглой впиваясь в кожу, будто девушка нарочно усиливала ее где-то там, за толстыми стенами своего унылого кабинета. Ты остервенело поставил свою подпись под основными положениями, которые плотной стеной из текста значились на листе, и отбросил работу в сторону, опустив лицо в ладони. Ты не мог понять, почему голова еще больше разрывалась от боли, когда ты вспоминал Грейнджер. Какого черта ты вообще думаешь о ней сегодня?! Эти папки, записка, колкость про Уизли - слишком много внимания, слишком. Выдохнув, ты взъерошил волосы и принялся складывать листы в стопку, засунул их в файл и отложил на край стола. Пройдя к двери своего кабинета, ты открыл ее и окликнул какую-то темноволосую девушку, которая что-то строчила на пергаменте. - Отнеси это Хитворду, пожалуйста. - Ты слабо улыбнулся, а девушка вспыхнула и, взяв документы в свои руки, быстро умчалась исполнять просьбу, напоследок согласно кивнув. Эта девчушка работала здесь всего пару месяцев и всегда, когда тебя видела, почему-то жутко смущалась - то ли от того, что обычно ты был слишком холоден и презрителен, и ей это внушало небольшой страх, то ли потому, что ей не посчастливилось влюбиться в начальника ее отдела. Бывает. Однако очень скоро она точно отбросит все грезы; ты встречал когда-нибудь нормального человека, который способен долго тебя любить?

Вернувшись в кабинет ты вновь сел за стол и, откинувшись на спинку стула, прикрыл глаза, пытаясь расслабиться. Ты слышал мерное тиканье часов на стене, которое вскоре превратилось в звон часов на старой башне Хогвартса, а перед тобой появлялось и исчезало лицо Грейнджер, которая что-то говорила об эльфах. Затем она вела тебя по темным коридорам, попеременно превращаясь в Паркинсон. Тебя передернуло, и ты проснулся. Облегченно выдохнув, ты протер глаза и подумал, что такого несвязного бреда тебе никогда не снилось. А кроме этого тебя раздражало, что эта грязнокровка начала являться тебе еще и во сне. Таких новостей на сегодня было достаточно. Ты сыт ими по горло. На часах значилось девять, а, значит, этот сон длился по меньшей мере часа два с половиной. Ты встал из-за стола и подошел к зеркалу. Ты выглядел бледным, но боль немного утихла. Взяв с вешалки пальто, ты погасил в кабинете свет и вышел в коридор. Рабочие места были пусты, их озарял лишь приглушенный свет, говоривший о том, что уже довольно поздно. Ты прошел немного влево, собираясь спуститься по лестнице. Дойдя до следующего этажа по направлению вниз, ты заметил, что в одном из кабинетов до сих пор горит свет - дверь была чуть приоткрыта. Ты нахмурился, но вместо того, чтобы пойти дальше, направился прямиком к кабинету, а пальто оставил на одной из вешалок рядом со входом на этаж.

Оказавшись у ее двери, ты немного помедлил, внезапно задумавшись, что ты делаешь. Но затем лицо твое приобрело весьма надменный вид, с которым ты и зашел в кабинет. Над бумагами, оставленными тобой, корпела Грейнджер, явно не собираясь заканчивать. Ты издал негромкий смешок, придавая лицу нагловатое выражение, а глазам радостный блеск с долей презрения. - Удивительно, какой обязательный и трудолюбивый сотрудник! Ну как, нравится эта работа?, - в твоем голосе сквозила явная насмешка и что-то такое, однако, что заставляло тебя все же продолжать говорить вещи, которые не должны были не то, что слетать с языка, а вообще занимать твои мысли. - Как же ее много, правда? И как жаль, что я заставил бедного Уизли ждать. Он уже, наверное, локти кусает. - ты стоял, засунув руки в карманы брюк и наблюдал за девушкой. - Впрочем, твое время и переживания твоего рыжего дружка меня меньше всего интересуют, а вот твои успехи... - ты подошел к столу и склонился над работой Грейнджер, заслоняя своей фигурой свет. - Твое счастье, если все верно, и тебе не придется все это переделывать. И да, я предупреждал, что сдать это нужно завтра? Мне. - твое лицо посерьезнело, но в глазах по-прежнему плясали бесенята. Ты не мог оставить привычки разговаривать с ней в таком надменном тоне. И почему-то сегодня ты вообще не мог остановиться с ней говорить...

Отредактировано Draco L. Malfoy (07-11-2012 18:28:50)

Где-то за толстыми стенами Министерства Магии, вероятно, Лондон погружался в непроглядную ночную тьму. Находясь здесь, ты не мог видеть творившегося на городских улицах, но время дергало твою душу за ниточки, будто привязывая к ним маленькие камешки, что общей силою тянули вниз. На тебя тоже где-то внутри опускалась липкая тьма, а эти тягостные ощущения в купе с представлением о состоянии внешнего мира, захлестывали холодной волной все твои чувства. Никогда еще вечер не казался таким несовершенным. За грудной клеткой колыхалось какое-то неровное спокойствие, готовое в любую секунду разорваться  и повиснуть лоскутами на ребрах. Часы отмеряли секунды, воздух вокруг сжимался и концентрируясь где-то в легких перенасыщал дыхательные пути. Ты задыхался, но это было в тебе, все это вызывалось головной болью, все это тебе казалось, во все это вклинивалась Грейнджер, все это ты прятал от нее, не желая неосторожным жестом выдать свое, кажется, пошатнувшееся, здоровье. А ты подумай, что за последний год выводило тебя из строя? Нет, правда, что? Разве бывали дни, когда твои мысли заполнялись чем-то тревожным, что отвлекало тебя от зализывания старых ран? Что, страх, он просыпался с тобой по утрам каждый день? Он ли выливался солеными слезами из глаз твоей запутавшейся матери? Он ли таился в усталых взглядах отца, которого ты безмерно уважал, но проклинал каждый шаг? Ты ли ночами покрывал подушку горячим дыханием, в то время как глаза впивались иглами в холодный свет луны, глядевшей в твое окно? Все это так, все это ты, так откуда же такая тоска? Почему Грейнджер напоминает тебе о кошмарах, которые мучили тебя всю ночь? Или это это наоборот избавление? Ты поймал частичку разрушенного мира, но она не хочет тебя уничтожать, ты должен ликовать. Но почему именно она?

Тебя сбивало с толку ее поведение, хотя чего ты ожидал? Иногда создавалось впечатление, что это ты все еще склеиваешь старые воспоминания, которые должны быть давно выброшены, подобно разбитой вазе. Эти детские ссоры, переросшие во взрослую жизнь, все еще здесь будто. Может, правда, она просто разумнее, и всегда была, а ты круглый идиот? Ты усмехаешься своим мыслям - все это не меняет положения дел. Сколько неприятностей принесла она тебе со своей неугомонной шайкой? Эти последствия невосполнимы, какого черта ты должен забывать их? Кто сказал, что кончившаяся война имеет права решать за тебя? Почему ты должен оставить в покое эту грязнокровку, если держишь на руках все карты, можешь сделать так, чтобы она заплатила, почему? Да только жизнь как всегда все решила за тебя, и сколь яростно бы ты не рвал и метал в душе, время ускользнуло из твоих пальцев, шанс упущен. История предотвратило преступления, о котором ты мог бы потом пожалеть. А спроси себя: смог бы ты? Ведь как бы ненавидел ты Грейнджер, причинил бы ты ей боль, или все твои угрозы всего лишь самоуверенный фарс?

Девушка прервала свою работу, обращая внимание, наконец. на тебя и твои выпады. Она подняла голову, и лицо ее оказалось недопустимо близко, что ты ненароком успел заметить красоту ее глаз, казавшихся шоколадными в тусклом свете лампы. Ты выдохнул, отбрасывая ненужные мысли - в эту минуту ты снова мог припомнить злобу, которую привык испытывать к Грейнджер. Твое лицо вновь приобрело надменное выражение, в то время как девушка рушила все твои оборонительные укрепления. Паркинсон?! В твоей голове вдруг пронеслись совершенно ненужные картинки короткого сна, в котором девушка со спутанными волосами в мягком свитере исчезала прямо перед тобой, уступая место образу темноволосой гарпии в слизеринской форме, что обольстительно улыбалась тебе, зовя за собой. Твои глаза полыхнули гневом и сузились; ты еще ближе наклонился к девушке и шипящим шепотом произнес ей прямо в лицо: - Это не твое дело.. грязнокровка, кто ждет меня дома и зачем. - твое тело напряжено, в голосе слышится слепая угроза, твой тон становится вдруг по-змеиному тихим, даже свистящим, что кажется, будто каждое медленно проговоренное тобой слово рассекает душный воздух кабинета. Почему-то в один момент тебя покинуло все твое ленивое спокойствие, чем она задела твою броню? Неужели упоминанием Паркинсон - той неугомонной девушки, что носилась за тобой все школьные годы? Стоп, а какой сегодня день?... В твоей голове горящей стрелой пронеслись строки из письма, в котором говорилось о визите бывшей слизеринки сегодня к тебе в гости. Тебе хотелось скинуть со стола пару статуэток из-за обуревавшей тебя злости. Создавалось впечатление, что кто-то нарочно решил именно в этот день медленно задушить твою жизнь, подбросив к тебе в голову парочку ядерных бомб в виде Грейнджер и Паркинсон.

Ее слащавая улыбка, ее мистер Малфой, твоя головная боль, что усиливалась с каждой секундой, поток разрушительных мыслей - все выводило тебя из строя. Этот день ты мысленно пометил красным крестом. желая вычеркнуть из своей жизни. Слышать от нее обращение к себе в такой вежливой форме было нескончаемо противно. Это обезоруживало и бесило одновременно. Ты отпрянул от стола, оборвав невидимую нить, связывавшую ваши взгляды на таком близком расстоянии. В твой взгляд заползло холодное равнодушие, которое выбрасывало девушку из твоей головы. - Мисс Грейнджер, эти бумаги я жду завтра у себя на столе. Я не буду за вами бегать. - она поставила вас на позиции коллег, с какой стати ты решил, что все не так? Враги исчезли, остались люди, которые друг друга узнали только сегодня. Бросив напряженный взгляд на часы, ты развернулся и вышел из кабинета. В полумраке коридора с твоих губ сорвалось еле слышное Надеюсь, завтра ты исчезнешь так же, как дурной сон и отрывистый вздох. Надев на себя пальто, ты покинул проклятый этаж и вновь превратился в Малфоя, каким привыкли тебя видеть все. Ты устал.

~~~~~~

Холодный ночной ветер обдавал резкими порывами твое лицо. Ты стоял на подъездной дорожке к своему дому, куда только что трансгрессировал. В твоем окне горел свет, и ты заметил, как на мгновение в нем показалась женская тень. Нахмурившись, ты направился к дому, не думая ни о чем, мечтая только, чтобы этот чертов день поскорее закончился. Сегодня - как визит в недалекое прошлое, когда спокойствия было ждать неоткуда, когда каждый вечер, ложась спать, ты мечтал потерять память. Поднявшись на этаж, на котором находилась твоя комната, ты помедлил с секунду у двери, а затем резко вошел. На тебя обрушился шквал радости, который тут же споткнулся о твою холодность. Как и предполагалось, Пэнси Паркинсон приехала к тебе, еще днем, сейчас же было около 11-и ночи, она была немного сердита и некрасиво дула губы, заставляя тебя отворачиваться от ее недовольного вида. Она говорила что-то, пока ты снимал пиджак и опускал его на спинку стула, но ты пропускал почти все мимо ушей, как за все годы, что она провела в твоей жизни. Ты не испытывал радости, в тебе плескалась лишь ядовитая смесь из усталости и режущего безразличия. Внезапно она подошла к тебе, обхватывая ладонями твое лицо, заставляя смотреть прямо ей в глаза. Ты поглядел на ее улыбчивое лицо, затем на глаза, которые на мгновение стали цвета теплого шоколада. Ты отшатнулся от девушки, которая удивленно посмотрела на тебя. Ты сжал кулаки и отрывисто вымолвил: - Пэнси, я устал. Надеюсь, мама показала тебе твою спальню?. Хватит с тебя безумия на сегодня. Девушка выглядела раздраженной, а ты, задумавшись о своем, не мог взять в толк, что она говорила, иногда неприятно взвизгивая о том, что считала, что ночевать она будет в твоей комнате. В твоей голове сейчас никак не укладывались истинные надежды Паркинсон. Ты сухо пожелал ей спокойной ночи, начиная раздражаться от потока ее возмущений, и взяв под локоть, насколько можно аккуратно, вывел ее из своей комнаты. Затем ты расстегнул рубашку и открыл окно. Ворвавшийся в твое окно ветер разметал какие-то листы на столе, а ты опустился на кровать, бессильно закрыв глаза. Боль ушла, а ее место заняли беспокойные сны, что уже давно не являлись тебе ночью.

Отредактировано Draco L. Malfoy (07-11-2012 20:51:50)

Босыми ногами, спотыкаясь, по холодным каменным полам, в рубашке и тонких летних брюках. Ветер за спиной сметает залежавшуюся в углах вековую пыль, а сквозняк, глухим ударом отскакивая от толстых стен, попадает прямо тебе в спину. Ты бежишь по длинным коридорам, окутанным полумраком, а где-то сзади тебя пропасть, которая не отдаляется, как бы быстро ты не бежал, пытаясь увеличить расстояние между тобой и и пучиной, которая может тебя поглотить в один миг. Там, над ее глубинами веет ветер, который гонит в диком ритме тебя по этим ледяным полам, что трещинами расходятся прямо под твоими усталыми ступнями. Каждый поворот - новая надежда, но раз за разом тебя ждет горькое разочарование, шаг от шага ты все ближе к ужасу за спиной. Часто часто моргаешь - чешутся веки от постоянного напора сухого  морозного ветра, и моргнув в очередной раз, упускаешь из виду тот факт, что мрачные кельи, о плиты которых ты целую, кажется, вечность, стирал пятки, превратились в неизвестный зал с серебристыми стенами и старыми тонкими шторами, еле прикрывающими заросшие паутиной стекла раскрытых настежь окон. Дышишь прерывисто, будто не хватает воздуха - твои легкие устали от бега, привыкают дышать ровно, что, кажется, тебе уже чуждо. Где-то в углу, в полумраке, стоит красивый стол, ты подходишь к нему, все ближе и ближе. Твоему взору открывается теперь хрустальная крышка стола, на которой стоит большое блюдо, а на нем ленивой массой извиваются зеленые змеи. Ты отшатываешься от стола, и тебя кто-то хватает за руку, утаскивая за собой в новую тьму. Какие-то случайные лучи света падают на фигурку похитителя, и ты узнаешь Грейнджер, с губ которой не сходит та слащавая улыбка. Девушка утаскивает тебя в неизвестность, и резко бросает, тая в воздухе. Ты ощупываешь свое горло, подушечками пальцев натыкаясь на крошечные осколки, что шипами торчат из кожи. Ты достаешь стеклышко за стеклышком, но боль лишь усиливается, твои губы почему-то бессильно зовут девушку, но голоса нет, лишь сдавленные хрипы. Ты смотришь на собранные стекла, а в них отражаются далекие шоколадные глаза. Они смеются... Ты просыпаешься, вскакивая и садясь на кровати. Да, ты все еще в своей комнате, темные коридоры исчезли, стерлись, в окно струится неяркое утреннее солнце, однако боль в горле почему-то не покинула тебя. Почуяв какой-то дикий страх в сердце, ты судорожно прижимаешь ладони к шее, понимаешь, что никакого стекла в ней нет, и только потом позволяешь себе расслабиться. Ты мельком осмотрел себя, заметив, что уснул в расстегнутой рубашке и брюках, оставив окно открытым. Оно и стало причиной сильной боли в твоем горле. А ноябрьская ночь с холодными ветрами сыграла свою роль - сейчас каждый глоток отдавался неприятной резью, произнести же слово составляло большой труд. Ты не чувствовал слабости, скорее, в тебе нарастало жестокое раздражение, усиливающееся с каждой минутой. Стоя в душе под горячими струями ты молча и тихо злился. Злился на приехавшую не вовремя Паркинсон, на открытое окно, на вчерашний день, на то, что эта Грейнджер вклинилась в твою жизнь, на то, что не помогла тебе даже во сне, сверкая своими темными глазами. Почему, почему ее лицо преследует тебя даже во сне? Минувший день испортил вообще все, что было возможно. Он наградил тебя ангиной, слизеринкой-обузой и воспоминаниями о прошлом в лице Грейнджер. И бесконечным потоком мыслей, который рано или поздно, как по кольцевой, возвращается к ней. Склонившись над раковиной, ты прикрыл глаза, сдавливая ноющую боль в горле. Ты не заметил, как бесшумно открылась дверь в ванную, а через секунду твое разгоряченное после душа тело обвили чьи-то руки. Это заставило тебя отпрянуть от раковины и недовольно увидеть, как улыбающееся лицо Паркинсон возникает на уровне твоей шеи. - Пэнси, какого черта ты делаешь в моей ванной? - прозвучало хрипло и доставило тебе дополнительную боль, отчего ты разозлился еще больше. Ты не слушал слова девушки о том, что она скучала. Заметил, ты вообще перестал обращать на нее внимания? Что-то в один момент щелкнуло в твоей голове, заставляя испытывать глубокую неприязнь ко тем надеждам, что брюнетка питала насчет тебя. В принципе, этот год после школы вы вроде как встречались, хотя назвать отношениями то, что между вами происходило, было весьма трудно. Ты работал Министерстве, что делала она - тебя не интересовало. Она приезжала к тебе на выходные и в редких случаях чаще, ведь ты всегда был против. Вероятно, она и ее родители считали, что в скором времени вы должны пожениться, а это лично в твои планы уже не входило. И вообще, с недавнего времени ты понял, что тебе вообще безразлично все, чего хочет девушка, что сейчас обвивает руками твою шею. - Тебе лучше уйти. Только не надо меня спрашивать, почему. Я не желаю сейчас об этом говорить. - каждое слово далось тебе с трудом. Ты убрал с себя ее ладони и вышел из ванной, а та осталась стоять с озадаченным видом. По тому, что через секунду она, рыдая, пулей вылетела из твоей комнаты, можно было понять, что она расстроена. Ты вздохнул, но молча надел мягкий свитер, темные брюки и пиджак и спустился вниз. Прохладно пожелав доброго утра матери, ты не обратил внимания на ее взгляд, вопрошающий объяснений, наспех выпил приготовленное домовиком зелье, призванное немного облегчить боль, и поспешил покинуть дом. Еще одно утро было испорчено.

~~~~~~

Поднимаясь к себе в кабинет, ты мельком видел Грейнджер, которая тоже, видимо, направлялась на свое рабочее место. Ты почему-то задержался на этаже, даже чуть не сбив случайно какого-то низкорослого волшебника. Безразлично глянув на него, ты быстрым шагом удалился, обрубив невидимую нить, что соединяла твой взгляд с ней. Только сейчас, зайдя в кабинет, ты понял, что вчера вечером не закрыл его. На подсознательном уровне ты оставил открытый доступ в него бывшей гриффиндорке. Ведь изначально ты не планировал делать так, чтобы документы она занесла к тебе, ты как всегда импровизировал на ходу. Как ни странно, спонтанные колкости у тебя получается говорить всегда, чего не скажешь о приятных мелочах. Ты кашлянул негромко, поморщившись от боли, и подошел к столу. На нем действительно лежала та злополучная папка, бумаги в которой ты велел упорядочить девушке. На самом деле, тебя это совсем не удивляло, скорее наоборот, было очевидно, что бывшая школьная заучка все сделает в срок. Ведь привычки и натуру сложно изменить, и ты с каждым днем убеждаешься в этом все больше на примере других, но в себе ты, как ни странно, все больше сомневаешься - слишком уж неприкрыто и четко отражаются в тебе изменения, которые повлекла за собой твоя новая коллега. Ты вздохнул, сердито отмахнувшись от внезапной мысли и взял в руки папку, чтобы пролистать ее. Однако пальцы твои перестали слушаться и в бессилии выронили документы. Ты мысленно выругался, с каждой секундой ощущая слабость в руках. - Чертовка! - ты сквозь зубы прошипел проклятие и понял, в чем причина этого недуга. В твоей голове пронеслись планы молниеносной мести Паркинсон, которые, однако, через пару мгновений были подавлены здравым смыслом. Каждый звук, изданный тобой, каждое слово, приносили тебе боль, а с каждой пройденной минутой черные краски дня сгущались в твоих мыслях. Отложив работу, ты решил выпить горячего кофе, но секретаря просить не стал, чтобы лишний раз не говорить. Ты поднялся со своего рабочего места и отправился в комнату отдыха - заварить кружечку согревающего и хоть немного бодрящего напитка.
Опустив глаза в пол, ты пытался выбросить из головы все ненужные мысли. Ты не хотел поднимать глаз, потому что волей-неволей в рабочей суете и толпе волшебников, приходящих, уходящих и снующих по министерским коридорам, ты искал взглядом знакомую копну волос, жаждал увидеть темные глаза, и все больше корил себя за это, развязывая в своей голове Третью мировую. Этот день казался еще большим кошмаром, чем предыдущий, и в твоих мыслях то и дело ненароком проплывала одна, что одновременно отвечала твоим желания, но с другой, неожиданной, стороны была тобою отвергаема - лучше бы девчонка погибла еще тогда, на войне, чтобы ты не видел этих глаз и приторной улыбки, призванной тебя позлить. Ты старательно отмахивался от всего, что было связано с Грейнджер. Ты все еще не решался даже в мыслях назвать ее по имени. Тебе казалось, что, только позволив себе сделать это, ты сломаешься, перейдя какую-то неведомую черту, тобой же и проведенную. Так просто нельзя, нет.
Войдя в комнату, ты на мгновение поднял глаза и сразу же споткнулся взглядом о фигурку, что стояла в другом конце комнаты, сонно, как тебе показалось, наливая себе кофе. В тебе где-то глубоко колыхалось неяркое пламя неприятного волнения, что по обыкновению было тебе чуждо. Сделав совершенно отрешенный вид, ты направился к стойке с напитками, и, подойдя, так же молча, стал наливать себе кофе. Что-то заставило совершить тебя совсем уж безумный в твоем понимании поступок - ты сказал ей: - Доброе утро. - твой и без того хриплый голос почти совсем сорвался, и ко всему этому еще прибавился эффект от заклинания Паркинсон, стакан в твоей руке качнулся и, как ты ни старался в эту секунду, ты не смог удержать его. Темная жидкость пролилась прямо на одежду Грейнджер. Ты тихо выругался и отшвырнул на стол пустой стакан из под кофе. Ты не собирался извиняться, наоборот, сделав самодовольный вид, ты хотел было что-то съязвить в сторону девушки, но голос перестал тебя слушаться. Обессиленный злобой, ты шумно выдохнул, развернулся и покинул помещение. Вот теперь ты действительно чувствовал себя олухом, при всем том, что сам был виноват, но мысленной обдавал горячим жаром своего раздражения и виня гриффиндорку, что оказалась жертвой. Сорвавшееся с твоих губ хриплое доброе утро сейчас казалось тебе особенно глупым, и ты пообещал себе немедленно вычеркнуть всю эту блажь из своих мыслей.
Прошло около двух часов. Именно этого времени хватило тебе, чтобы поставить крест на своем обещании. Насколько это было возможно, ты пытался сосредоточиться на работе, и даже сделал некоторые важные пункты, однако то и дело в твоей голове яркой лампочкой загорался внутренний... укор?! Это слово было тебе чуждо всю твою жизнь, но, кажется, именно сейчас стало обретать хоть какие-то формы. Даже день нахождения неподалеку от девушки стал сказываться на тебе. Неужели Поттер оттого такой святоша, что на него Грейнджер влияет? В твоей голове проносились нелепые мысли. И все же, оставив работу, ты взглянул на часы и заключил, что сегодня ты можешь уйти пораньше. Осталось только одно дело, которое привело в полный шок твой разум и твои устои, но ненароком пощекотавшее сердце. Именно им и озадачил ты себя, направляясь на знакомый этаж. Кажется, девушка не слышала твоих шагов, увлеченная работой, ибо ты остался незамеченным еще в течение пары минут, прислонившись плечом к дверному косяку и скрестив руки на груди. - Надеюсь, этот инцидент не повлиял на качество работы. - ты усмехнулся, голос стал немного лучше, однако режущая боль в горле оставалась. Вид у тебя был самодовольный. Ты никак не мог извиниться, лишь одно это слово вызывало у тебя неприятие, отрицалось твоим привычным укладом жизни и мысли. - Знаешь, я ненавижу оставаться в долгу. Здесь неподалеку есть кафе. Твое право не приходить, я лишь хочу немного сгладить инцидент. - ты был серьезен и старался говорить так, чтобы это не выглядело, как приглашение на свидание. Такого у тебя и в мыслях быть не могло. Хотя в последнее время они у тебя постоянно путаются. Все рушится рядом с ней. Ухмыльнувшись, ты отпрянул от стены и вышел. Затем сделал шаг назад и, снова появившись в дверном проеме, проронил: - В шесть. И я не буду долго ждать. По пути обратно в кабинет настроение у тебя, почему-то было немного приподнятое, хотя изнутри съедало гадкое чувство того, что все идет совсем неправильно. Совсем.

После того, как ты вышел из кабинета третьего этажа, ты прошел ровно сто пятнадцать шагов по лестнице наверх, на четвертый в самую центральную дверь, до своего рабочего места. В твоей голове отдавался каждый тихий отзвук подошвы о каменный пол, а затем мягкий, еле слышный, шелест мягкого ковра внутри комнаты. С того момента, как ты покинул девушку, прошло от силы минут пять, и словно заведенная бомба, отсчитывая минуты до взрыва, на последней твое настроение взорвалось, задевая ударной волной все твои мысли. Дотла сгорели намерения, которые сквозняком залетели в твое воспаленное сознание сегодня утром, ты прикоснулся холодными руками к горлу, которое внутри сжигала противная боль. Твое лицо вновь приняло выражение крайнего недовольства всем, что тебя окружало, и одновременно всеми, кто находился поблизости, даже за стеной. Даже этажами ниже и выше, даже на мили вокруг. Ты опустился в кожаное кресло, что стояло у правой стены, пытаясь немного умерить пыл своей навязчивой рези в области горла. Глянув на часы, ты понял, что до конца рабочего дня остается еще пара часов, которые нужно как-то скоротать. При всем твоем презрении к работе в детстве, когда ты был полнейшим маленьким дармоедом во всем, что касалось какой-то деятельности, требующей твоих усилий, взросление и прошедшая война хоть немного вправила тебе мозги сейчас. Пусть тебе и восемнадцать, хоть и кажется иногда, что все двадцать пять, статус делового человека не позволяет тебе выглядеть безответственным лодырем. Твое аристократическое происхождение требует превосходства во всем, да, Малфой? Наверное, ты был слишком заносчив и глуп, чтобы обращать на это внимание в детстве, и, несмотря на то, что ныне ты все так же заносчив, в тебе чувствуется стержень по-настоящему взрослого человека. Поэтому сейчас все твои, выполненные точно в срок задания, все подписанные и откорректированные листы ровной стопкой, идеальные, лежали на столе у начальства уже полчаса как.

Сидя в мягком кресле, ты однако по-прежнему был напряжен. Стрелки в твоей голове отбивали бешеные ритмы, в то время как сердце наоборот билось равномерно и степенно. В мыслях то и дело всплывали порывы отправиться прямиком домой, расправить простыни и забыться очередным неспокойным сном, как в былые времена отгородиться от окружающей действительности. Однако то маленькое обещание, данное тобой же, удерживало тебя на месте, как-то незримо сковывая тебя в движении. На твоем лице отражалось не то спокойствие, не то железная маска совершенного безразличия и отрешенности, в то время как внутри сталкивались в неистовых схватках размышления и чувства. Как два незадачливых советника на правом и левом плече одновременно орут в уши, настаивая каждый на своей истине, так в тебе боролись детское стремление бросить все, предпочесть слово, данное ранее комфорту и смиренно дождаться исхода. Словом, капризное, эгоистичное дитя, требующее наплевать на всех, кроме себя любимого вырывалось наружу, обещая всевозможные награды в пользу удовлетворенного самолюбия. Ты же пока склонялся к нему, раздражаясь, вскакивая с кресла, хватаясь за горло, разрывая несколько исписанных листов. Однако твое стремление отгородиться от смирения, которое было для тебя по сути неприятным и противоестественным, благополучно поглотило те несчастные два часы, что оставались до окончания рабочего дня. Казнив себя внутренне, нахмурившись, ты сорвал с вешалки свое пальто и, надев его на себя, покинул помещение. Настроение было ни к черту, по пути ты беспричинно сорвался на какую-то девушку-новоиспеченного секретаря и ушел, оставив ее в полной растерянности. Она-то еще не имела удовольствия общаться с мистером Малфоем. И вот, кажется, чести удостоилась. Ты хмыкнул, застегнув последнюю пуговицу, вышел навстречу холодным лондонским ветрам. Было где-то без пятнадцати шесть вечера, а ты уже сидел за столиком в кафе. Хоть ты и назначил встречу ровно в шесть, где-то внутри тебя съедало язвительное негодование, что гриффиндорки нет на месте. Ты как тот подросток готов был издеваться и упрекать. От того приподнятого настроения не осталось и следа, а эта идея казалось тебе нелепейшей. К тебе вернулось привычное понимание того, какой позор ляжет на тебя, если вас кто-то увидит вместе. Тебя словно шаровой молнией поразил вывод о том, что ты, Драко Люциус Малфой, потомок древнейшего рода, ожидаешь в кафе грязнокровку, которую терпеть не мог семь лет своей сознательной жизни. Ты поморщился, где-то в глубине души, уже собираясь уйти по-английски. Только ты поднял голову, увидел, как в дверь входит знакомая фигурка. Кажется, твои глаза округлились немного, а где-то внутри неприятно екнуло, возвещая невесть о чем. А скорее о том, что мимолетно закрадывалось в твои мысли, но тут же было гонимо здравым смыслом.

Девушка села напротив тебя, скрестив руки на груди, явно приготовившись говорить. Или.. слушать. Твои пути к отступлению были отрезаны элементарным приличием, хоть раньше ты и не нашел бы рядом с собой персоны, достойной такой чести. Ты откинулся на спинку стула, слушая то, что скажет тебе Грейнджер. Ты сузил глаза, не зная, смеяться тебе или негодовать, услышав ее слова. Сменив позу, ты опустил локти на край стола, чуть склонившись к сидящей напротив. Хоть в вопросе не было никакого смысла, он скорее был порожден не пойми откуда взявшимся любопытством, ты произнес: - Раз ты не видишь смысла, то зачем пришла? - твой голос был вкрадчивым, с далекими нотками заинтересованности. - И не беспокойся, я всегда сумею оставить свою кровь такой же чистой... - добавил ты, с легкой усмешкой.-...чего не скажешь о тебе. На самом деле, вся эта затея была довольно бессмысленной, и ты понял это уже по прошествии пары минут. Вы смотрелись странно, неестественно, разделяя стол на холодные высотки и уютные теплые дома, вы являли собой лед и пламень; из ее глаз лился горячий шоколад, в то время как твои источали морозный холод или промозглый туман. Ты заказал вам обоим кофе, который принесли на удивление быстро. Размешав в чашке сахар тоненькой ложечкой, ты отложил ее на блюдце и сказал более утвердительно, чем вопросительно: - Надеюсь, ты не ждешь извинений? - твой тон звучал буднично, незаинтересованно, как будто все так и должно быть. Ты сделал небольшой глоток, затем отставил чашку с напитком. - Скажи мне, Грейнджер, какими Богами ты послана, чтобы испортить мне жизнь? - сначала могло показаться, что сказано это было иронично, однако в твоих глазах блестел какой-то огонек, который даже для тебя пока оставался загадкой. Ты просто только что осознал, что в бытности твоей что-то кардинально поменялось. И что все будет хорошо и правильно, ты уже не мог себе обещать.