Знаете ли Вы, что такое Парвулис в Ферелдене? Это Вам не сезон сизых дождей в Ривейне и не засуха в Пар-Валлене. На родине Кусланда всё всегда обстояло иначе, совсем не так, как в других государствах. То ли виной было самое северное расположение на материке, омываемом холодными морями и Амарантайнским океаном, то ли непосредственная близость с дикими землями Коркари, за которыми простирались неизведанные территории, на которых предположительно обитали хасинды, то ли Создатель особенно любил эту страну – каждый новый Парвулис был не похож на предыдущий. Год назад, помнилось Стражу, сосредоточенно хмурившемуся уже не первый час над рукописью, повествующей о жизни Каленхада Тейрина – далёкого предка Алистера, они с отцом и братом ездили на охоту. Был погожий осенний день, рощи вокруг Хайевера пылали яркими красками. Желтые, оранжевые, красные листья окружали его со всех сторон и мягко шуршали под ногами при ходьбе. Воздух пах сыростью и приближающимися затяжными ливнями, всюду плавно покачивались обрывки паутины, потерявшие прежнюю липкость, стоял аромат поздних ягод и отцветающих полевых трав. Безмятежность и лёгкость – таким был Парвулис Кусланда год назад. Фергюс тогда свалился с лошади и повредил ногу, а Айдан почему-то долго хохотал над старшим братом, сам не понимая того, что его так развеселило.

Страж нахмурился и перевернул хрупкую страницу, с коротким треском провернувшуюся в корешке. Уставшие глаза вновь забегали по мелким строкам, выведенными твёрдой рукой летописца, чей каллиграфический, но строгий, почерк поначалу сильно радовал молодого командира, но после очередной главы ратных подвигов Каленхада, Кусланду захотелось, чтобы автор сих строк писал поразборчивее и без хитровывернутых загогулин. Перед глазами от долгого чтения и рассеянного свечного света буквы устроили затейливую пляску, какую наверняка практиковали хасинды, когда устраивали свои языческие обряды у костра. Страж потёр глаза пальцами. Зрение ни в какую восстанавливаться не хотело, потому как оно наверняка решило объявить бунт против своего хозяина, который не спал уже вторую ночь подряд. С этим недоразумением Кусланд ничего не мог поделать. Бесконечные кошмары и воспоминания о прежней жизни не отпускали его, заставляли ворочаться на непривычно мягкой после походных привалов и банально голой земли перине в поместье Эамона. Он даже пытался спать на дощатом полу, но всё было тщетно – сон бежал от него, как Шашлык, которому бросили дубовую ветвь и велели её принести. Кстати, у мабари всё было прекрасно с этим делом. Если он не носился по задворкам и не гонял кур с голубями, то мирно дремал на завалинке, нежась под лучами осеннего солнца. Мысли Кусланда как-то сами собой вернулись к семье. И разницей между Парвулисом этого года.

Он старался погрузить себя в изучение истории первого короля Ферелдена хотя бы потому, что сегодня Кусланду грозило чуть ли не самое важное событие в его жизни. Нечего говорить было о том, что он волновался. У Стража просто не было времени на такие пустяки, он предпочитал его тратить на историю королевской династии, а заодно и найти в ней упоминания о своём благородном Ордене. Правда усвоить прочитанное не предоставлялось возможности, картины из прошлого – яблоневый сад под окнами Хайевера, задворки замка, хитросплетённые каменные лабиринты, постоянный гомон прислуги, кипящая жизнь в стенах родового поместья, заливистый лай собак, счастливый детский смех, чудный эльфийский говор, монотонные слова молитв… Всё это казалось таким далёким и недоступным, словно вся предыдущая жизнь Айдана была слишком затянувшимся пребыванием в Тени среди счастливого окружения, почти не знавшего забот. И вот сейчас он проснулся. Его вырвали из светлых грёз и выкинули в жестокую реальность, противостоять которой стало смыслом его нынешней жизни.

Айдан был совсем не против такого расклада. Несмотря на то, что начало Мора унесло немало невинных жизней и принесло столько горя в его беспечное существование, он знал, что у любой медали есть обратная сторона. Пускай медалью будет война, обернувшаяся ему столькими новыми знакомствами, случайными встречами, сакральными знаниями и непередаваемыми по значимости приключениями. Вчитываясь в строки о поединке Каленхада с Мирдином, Кусланд обдумывал вовсе не значимость описываемого в книге. Мыслями он был далеко от королей Ферелдена, настолько далеко, что раньше и представить не мог о том, что однажды задумается о таких вещах. Свеча, почти целая к началу чтения, была уже наполовину сожжена, из чего Страж сделал вывод, что в стенах библиотеки он провёл без малого около трёх, а то и четырёх часов. Для него время летело быстро, особенно тогда, когда его уставшее воображение беспрестанно рисовало в полудрёме над книгой лица отца и матери, лица брата, его жены, его ребёнка. Они были словно призраки, мягко обволакивали его и безмолвно стояли за спиной, даруя странную энергию. Айдан не был встревожен или опечален. Он просто уже который час думал о том, какой сюрприз преподнесёт ему Парвулис в этом году. Заберёт его с собой и развеет прахом над багряными лесами Ферелдена? Вознесёт до нестерпимо синих небес и укроет облаками? Растерзает и втопчет в стылую землю? Украсит терновым венцом и распнёт на городских воротах в назидание другим? Лишь Создатель ведал о том, что будет, а молодому мужчине с по имени Айдан оставалось лишь теряться в догадках.

Неизвестно, сколько времени бы провёл Кусланд в попытках забыться и подготовить себя к Собранию Земель, цель победить на которых он поставил себе с той самой минуты, когда его нога переступила границу денеримских ворот, но от тяжёлых размышлений на свободную от политики тему его оторвал тихий знакомый голос, вкрадчиво нарушивший библиотечную чопорную тишину.

- Айдан. Я хочу тебе кое-что показать, идем со мной.

Страж прикрыл уставшие глаза и мысленно поблагодарил Создателя за такой подарок судьбы. Ему теперь не придётся мучиться воспоминаниями в одиночестве, потому как одинокий посетитель, дерзнувший зайти на территорию маленького мирка, населённого призраками прошлого, был ровно настолько отважен и решителен, насколько угнетён и подавлен сам Кусланд – хозяин собственного заточения. Смерть Мирдина, падение Каленхада, его легиндариум, принятие сана, канонизация, утеря Неметоса – всё потеряло значение, когда полог прошлого был прогнут под лёгкими и почти неслышимыми шагами.

- Наверное, у тебя стряслось что-то действительно важное, Леголас, - пробормотал Кусланд, поднимая на эльфа, пришедшего проведать его в такое нелёгкое для них обоих время, ласковый взгляд. Страж всегда так смотрел в его сторону, не имея возможности ничего поделать с собой. Так просила его душа, и так нашёптывало сердце, приятно дрогнувшее в тот момент, когда потомок элвенан взял его за руку и потянул за собой. Айдан никогда не ошибался в том, что было связано с Леголасом. Это существо, пришедшее из такой далёкой страны, о какой Страж не подозревал даже, было всегда преисполнено почти магическим восторгом, столь заразительным даже для такого отчасти грубоватого человека, как Кусланд. И вот сейчас, ведомый по коридорам поместья вслед за своим единственным светочем, мужчина начал подозревать о том, что именно хочет ему показать голубоглазый эльф.

Свежий утренний воздух показался нестерпимо головокружительным после спёртой атмосферы библиотеки, и у Стража действительно ненадолго помутнело в глазах. Наверное, всему была причиной бессонница, мучавшая его и без того уставший организм, но всё это было мелочами, которые в данный момент надлежало игнорировать. Леголас вывел его на башенное крыльцо, уходящее каменной лестницей к заднему двору и спустился вниз для того, чтобы дать полюбоваться осенним рассветом, и Кусланд уже в который раз неподдельно восхитился тем, насколько чуток этот остроухий пришелец, насколько чиста его эльфийская душа и восторженны мысли.

Правда, такое зрелище нельзя было пропустить. Люди, привыкшие смотреть только себе под ноги, в надежде отыскать завалявшийся в траве серебряк, зачастую не обращают на такие вещи внимание. Их очерствевшие души вряд ли привлекут переливы утреннего неба, драгоценной пастельной лентой меняющего свои краски перед восхождением светила. Всего-то несколько секунд, кажущихся вечностью, и горизонт мягко сменяет свои покрывала с сизого шёлка на розовый бархат, голубую парчу и, наконец светлого-светлого льна, застилающего небосвод своей драгоценной простотой. Всё это окажется недоступным для взора простого человека, однако, не скроется от глаз Стража, ведомого своим эльфом.

- Разве это не чудо? Всем нам сейчас нужен свет и тепло. Кому по силам подарить это, как не Солнцу?

Леголас улыбался, глядя на своего собеседника, и Кусланд даже не стал искать в себе силы, чтобы не ответить на этот жест. Он также искренне улыбнулся эльфу, крепче положенного сжимая его ладонь в своей и молча кивнул, не желая нарушать благоговейную тишину слишком низким и даже резким для такой атмосферы голосом. Пускай говорит Леголас, Айдан же будет его смирённо слушать, украдкой любуясь своим товарищем по отряду.

- Иногда мне хочется, чтобы ты не нуждался во сне, как и я. В твоих глазах остаётся слишком заметный отпечаток того, что является тебе в том мире. Все, кто находится рядом, это видят. Путь почти пройден, Айдан. Позволь себе отдохнуть. Когда ты не бегаешь по государственным делам, ты всё время проводишь в библиотеке, скрывшись за книгами.

Кусланд на секунду обеспокоенно глянул на собеседника, совсем поздно осознав то, что сжимает пальцами пустоту, а сам эльф уже находится в нескольких шагах от растерянного Стража. Что он хотел этим сказать? Неизвестно, было ли ведомо Леголасу больше, чем другим участникам отряда, выступавшего против Мора, но слова его всегда западали в душу к Айдану. Особенно такие – тихие, вкрадчивые, преисполненные заботой.  Дело было в их интонации или в своевременном произнесении – неизвестно, но любящему магию Стражу они всегда казались пророческими и умиротворяющими одновременно. Выходит, скоро действительно конец, раз так считает Леголас. Значит, осталось совсем немного, многим меньше того, что им суждено было пройти в самом начале дороги от Остагара. Это вселяло в сердце командира надежду, и он снова мысленно воззвал к Создателю благодарности за то, что тот не обошёл его стороной и свёл однажды с таким чудесным существом, как этот эльф, заинтересовавшийся на этот раз расставленными в ряд вдоль оградительной черты мишенями, предназначенными для тренировки армии эрла Эамона.

- Ты так давно не брал в руки лук, что уже наверняка забыл, как попадать в цель, - кажется Леголас что-то задумал, - Готов поспорить, что и с двадцати метров не попадёшь.

- Ты смеёшься надо мной, - хмыкнул Кусланд, чуя, как тонко остроухий задевает его самолюбие, словно натягивая струны арфы своими изящными пальцами. – Лучше меня не было и не будет стрелка в Хайевере.

Эльф тем временем вооружился простенькими луком и стрелами, висящими в своём скромном изобилии по обе стороны стойки с оружием, затем подошёл к Стражу и обратился с таким предложением, что Кусланд готов был подпрыгнуть на месте и забраться на самую высокую башню поместья, лишь бы доказать то, что стреляет он по-прежнему отменно.

- Нет, ты точно смеёшься! – мужчина быстрым шагом пересёк площадку и довольно резко схватил со стойки своё вооружение. Все луки были похожи друг на друга, однако, в умелых руках они имели ряд преимуществ. Твёрдо решив, что негласные соревнования предстоит открывать ему самому, Кусланд важно прошествовал от одной из мишеней, остановился, прикинул на глаз расстояние и снова двинулся вперёд, обозначая начало отсчёта примерно пятьюдесятью метрами.

- Точка отсчёта, - он сурово провёл по земле мысом своего ботинка, обозначая черту, затем вскинул лук, для начала метя и примериваясь, затем картинно извлёк из колчана стрелу, крепко натянул ту, прицелился и отправил в свободный полёт до мишени. Тетива тонко пропела, отпуская остроконечную и смертоносную молнию в свободный полёт, и та, очертив в воздухе почти незаметный полукруг, вонзилась в верхушку алого круга, нарисованного по центру мишени.

Кусланд самодовольно усмехнулся, оценивая свою работу. Ему самому было приятно знать то, что его руки до сих пор умеют обращаться со стрелковым оружием ничуть не хуже, чем с коляще-режущим, а крохотное доказательство собственной меткости приятно грело его изнутри. Леголас был мастером своего дела, и Айдан прекрасно знал это. Ещё он осознавал, что даже несмотря на то, что сейчас стражья стрела торчит в мишени, эльф всё равно победит в этом поединке. Но что мешает и без того загруженному человеку отвлечься от насущных проблем и погрузиться в эту невинную забаву? Ничего. Даже гром среди ясного неба не отвлечёт его от развлечения.

- За мной ещё две, - предупредил он эльфа, весьма фамильярно подмигивая ему и тут же возвращая лицу былую сосредоточенность, ведь мужчина снова целился, стоя у намеченной им же самим черты. Пущенные с секундным залпом стрелы одна за другой вонзились в алый круг, аккуратно устраиваясь друг под дружкой – одна в центре, другая чуть ниже. Почти ювелирная работа радовала глаз Стража. Он настолько распалился этим состязанием, что готов был меряться мастерством хоть до заката. Хотя, погодите-ка… Этот спектакль в данную минуту был похож на попытку порисоваться перед своим соперником, который пока что не вступал в дело.

- Вот, глянь, с двадцати метров говорил, да? Твоя очередь, Леголас.

Кусланд ликовал совсем как ребёнок. Ему было приятно чувствовать себя так легко в самый разгар Мора, в тот момент, когда Порождения Тьмы наводняли Ферелден, в тот час, когда в Денериме зрела буря. Айдан уселся на траву и подобрал к груди ноги, готовясь наблюдать за остроухим стрелком и уже заранее готовя себя к поражению, которое почему-то забавляло его, совсем как тогда, год назад с Фергюсом и его падением с лошади. Для него сейчас это перестало существовать, оградилось ширмой, отделяя войну от раннего утра, в котором было место только для двоих воинов, затеявших это развлечение – для Серого Стража и его чужеземного эльфа.