And this is one sacrifice I,
I don't want to make | 
|
Всегда, а особенно в разгар войны с безжалостным и неумолимым противником людям надо во что-то верить. Многие полагают, что я - какая-то особенная. Удивительный солдат, человек, женщина. Некоторые предпочли верить в меня в эти тяжелые месяцы, которые угрожают перерасти в годы... Но я знаю, что это маловероятно. Что лучше - рискнуть и выставить против врага все, что только есть, оскалив зубы, как маленькая дворняжка против льва, рыча в безумной и, казалось бы, бессмысленной храбрости или же прятаться от хищника по кустам, надеясь укусить его украдкой и без последствий для свой шкуры? Я всегда выбирала первое, наверное, это меня когда-нибудь и погубит - в то время как кусающие украдкой, возможно, даже сумеют прожить целую жизнь - в страхе, потерях, которые будут безжалостным бичом обламывать края любого алмаза, каким бы крепким он не был. Я знаю, что когда настанет момент, когда пусть будет так, пусть этот миг настанет, а не останется укоризненным "если" Горн будет достроен, а расы, живущие в этой галактике, объединятся, то это будет решающим мигом, после которого либо победа - либо уничтожение, и при провале у этого цикла не будет надежды на выживание, просто потому что не будет возможности. А сейчас они верят - в то, что коммандер Шепард, первый спектр расы людей, герой Цитадели и еще кто знает, сколько характеристик можно вспомнить, спасет их. Да, вот так просто - возьмет и спасет.
Мне никогда это не нравилось.
Желание, чтобы окружающие верили в первую очередь в себя, было во мне неизменным. Чтобы они сами становились своей силой и опорой, а не какой-то там герой, известный лишь по репортажам журналистов.
Потому что мне, как никому другому, известны слабости этого героя, его страхи, его долгие ночи без сна, с дымящимся кофе в открытом термосе, что стоит рядом с экраном работающего компьютера. Этот герой сидит, облокотившись на стол и закрыв болящие глаза ладонями, запнувшись о только что написанную строку очередного отчета для Хакета. Сугубо официозную строку, лишенную жизни и эмоций, просто факты и ничего кроме, а перед глазами - картины, настолько яркие и динамичные, словно я заново переживаю все, что описываю. Каждый снаряд вражеского оружия, лица каждого из тел, мимо которых проходила, скользнув по ним мимолетным взглядом.
Несмотря на многие победы и достижения, которые сделали меня довольно известной фигурой в галактике, был один-единственный противник, которого я никогда не смогу одолеть, какое бы оружие не использовала и сколько бы сил не прикладывала. Просто потому, что он властен над всеми и в некотором роде даже безжалостнее огромных безразличных к тревогам живых машин, что на протяжении миллионов лет собирают свою ужасную жатву.
Имя этому врагу - время.
Наше противоборство набрало свои обороты и силу водопада, шум которого перекрывает любые звуки, для того, кто находиться в его центре, пару лет назад. Я - в его центре и поэтому эти месяцы кажутся мне самыми длинными и почти бесконечными, они перекрывают все прошлые года жизни, заглушая, заставляя сосредотачиваться только на себе.
Противник подстерегал меня у Илоса - подначивая и торопя, когда мы летели на угнанной Нормандии, чтобы остановить Сарена, кажется, впервые действительно до конца осознав, насколько велика угроза.
Время ждало меня верным псом, от скуки совершая гадости на будущее, пока ученые Цербера собирали, как дурацкий конструктор, каждую частичку мертвого и обугленного коммандера - символа. Мертвого символа. Но возрожденного воистину дьявольской силой науки и денег, а так же амбициозных планов.
Оно издевалось и сводило с ума в тягуче-липких днях, подобных патоке, в Ванкувере - дни бездействия и горького осознания того, сколько можно было бы сделать за это время. Но у меня была надежда на то, что члены моей команды не сидят, сложа руки, каждый из тех, кто прошел Ад Базы коллекционеров знал, что лишь вопрос времени, когда этот Ад придет в каждый уголок галактики.
И сейчас, получив свободу и возможность сжимать в кулак и направлять все, что только можно против Жнецов, я практически видела его. Время забавлялось и скалилось, нашептывая на ухо, что ему становится скучно. Что совсем скоро оно уйдет, а с ним - и надежда что-то изменить. Я сжимаю челюсть и зло огрызаюсь.
Все мысли так или иначе были взаимосвязаны с войной, я настолько увязла во всем этом, что даже простая человеческая разгрузка, как сон перестала приносить облегчение. Все из-за кошмаров, которые были не такими уж частыми, но после них у меня на долгое время вырабатывалось стойкое отвращение к мысли о сне, просто из-за опасения вновь оказаться в мире шепчущих теней. Пока, наконец, Лиара или Гаррус не наседали, практически требуя немедленной встречи моего рыжего затылка с подушкой, когда круги под глазами становились почти пугающими.
Все мысли были связаны с боями, но, тем не менее, это не стало оправданием для моей совести, которая злобно кольнула, когда я просматривала почту и обнаружила письмо от Тейна.
Тейн... закрыв глаза и возрождая в памяти его лицо, по которому так трудно прочесть эмоции и черные глаза - в них лишь на свету можно обнаружить зеленую радужку, я ловлю себя на том, что заботы о вопросах, что необходимо сделать как-то блекнут. С тобой всегда было так - ненавязчиво, но возникало чувство, что твое существо, твоя суть проникла в каждую клеточку и затопила ее собой, привнося в минуты некий покой. Я помнила наши разговоры в отсеке жизнеобеспечения, напротив друг друга, за столом. Я всегда общалась с экипажем, старалась чтобы они были для меня не просто напарниками, а теми, ради которых я буду драться до последнего - они стали символами того, ради чего я продолжаю вести эту борьбу. К кому-то меня тянуло меньше, к кому-то - как магнитом. С Тейном Криосом всегда было интересно и не было нужды постоянно контролировать ситуацию, как это было в начале общения с Джек, с ним все было очень... по-настоящему. Его философия была мне чужда, но я не пыталась осудить, старалась хотя бы понять, если не могу принять. И уважать. Но все равно не оставляла попыток привнести что-то свое, как-то пытаться объяснить эту мораль на своем "языке" - тело и душа, как две совершенно разных материи, которые могут быть в разладе друг с другом. Мысль понятна и ясна, но с теми деталями, что вносил в нее дрелл для меня не всегда воспринимаемая. Мне нравились эти беседы, мне нравился Тейн, его сдержанность и благородство, собственные законы и мораль.
В письме, некоторые фразы которого почти звучали у меня в голове, интонациями доброго друга, было то волнение с беспокойством, что заставили опустить взгляд. В Ванкувере я часто вспоминала убийцу и беспокоилась за него, зная, что его болезнь вещь серьезная и возможно я больше никогда не увижу его. Но события после атаки Жнецов на Землю закрутились с такой скоростью, что я не нашла времени… да что там... даже и не вспомнила о желании навести справки и найти Криоса или хотя бы узнать, что с ним случилось за это время.
"Я звонил и посылал письма..." - упреком зазвучало в голове.
Может быть, это стало причиной, почему, когда я шла по коридору больницы, выхватывая обрывки разговоров, которые во всей красе отражали наше не слишком обнадеживающие положение, споров, большая часть которых вызвана просто напряженностью людей, да голоса радио, который что-то сообщал обо мне самой; когда взгляд выхватил знакомую фигуру у окна во всю стену, открывающее захватывающий вид на Президиум: раскинувшиеся внизу озера, зелень, бьющие фонтаны, все это не может не вызвать отклика в душе - я, не задумываясь о том, что Тейн не единственный, кого я должна навестить в этой больнице, сворачиваю с пути, подходя ближе. Просто не могу пройти мимо теперь, когда вижу тебя на расстоянии каких-то пары метров и радость, теплом тронувшая сердце еще на корабле от знания, что ты жив - возвращается.
Глупо было допустить мысль, что профессионал-ассасин проигнорирует целенаправленные шаги в его сторону - ты разворачиваешься, и движение кажется продолжением атаки в воздух, которую проводил до этого. Улыбнувшись вопросу, останавливаюсь в шаге и внимательно изучаю твое лицо, думая о том, что выглядишь неплохо. Но это заявление голословно, честно говоря, я понятия не имею, как выглядят дреллы, когда им плохо, холодно или жарко...
— Тейн... Рада видеть, что ты держишь себя в форме,- в голову не приходит ничего лучше, как зацепиться за последнюю увиденную картину.
Не заваливать же тебя сразу вопросами – больно ли тебе, как твое состояние, как ты провел это время, как давно здесь, о чем хотел поговорить - почему-то из письма сложилось впечатление, что о чем-то конкретном... да и слишком много их, вопросов этих. Так сразу и не выбрать, какой именно задавать первым. Хочу сказать о том, что выглядишь не хуже, чем с нашей последней встречи, но сдерживаюсь - понимаю, что больница не курорт, раз Тейн Криос решил здесь задержаться, значит, в этом действительно есть нужда.
— Как ты, Тейн?- уже тише и серьезнее спрашиваю, взглянув прямо в глаза, словно пытаясь прочесть то, что не озвучено, да может и не прозвучать в ответ.
Я ведь уже довольно неплохо знаю тебя. Ты не тот, кто будет пытаться привлечь внимание за счет надуманных проблем - скорее смолчишь, когда действительно плохо. Не потому что не стоит ничего ждать в ответ, просто потому, что твое - остается твоим. Но я рассчитываю на честный ответ, без утайки, потому что мы оба знаем, что мне не все равно.
Отредактировано Jane Shepard (14-05-2013 11:49:12)
