Уже несколько дней его мучили кошмары, изводя сознание, о стенки которого душа томно пыталась пробиться к свободе, ибо более не могла населять сию измученную оболочку. Его память, подобно зелёному листу, была жестоко сорвана с дерева и унесена куда-то, где ему его точно не найти. Но её отголоски постоянно навещают голову, добавляя лишь капли нервозности и истерии.
Он, как и обычно, прятал свою боль минувших дней под улыбкой и счастьем в глазах. Он казался умиротворённым, спокойным и даже от части ненормально довольным, так как молча сидел и только оглядывался по сторонам. Его, казалось, всё устраивало и страх, кончиком костлявого пальца смерти, не касался его истерзанной собственными мыслями души. От части, это было истинно, но и в тоже время лживо. Юноша просто понимал, что чтобы не происходило с ним, всё приведёт к одному. Так каков смысл пытаться сохранить свой рассудок, если ещё будучи молодым, он может быть полезен хотя бы как подопытная крыса в каких-то, скрытых мирными целями, душетрепещущих экспериментах. Всё, чего боялся молодой человек - пролить чью-то кровь, если вдруг его рассудок сдастся под натиском химических препаратов и он решит взять в руки нож.
Отчаянный поступок, на который он решился, согласившись сюда плыть, был, как уже говорилось, абсолютно добровольным, мало того, ему случайно попался человек, что предложил это безумие в минуты слабости, в минуты, когда он допустил ошибку, выпустив своё отчаяние наружу и показав его тому.
Те двое, что были рядом, в целом не интересовали парня. Наверное, ему должно было быть любопытно, что сподвигло сих личностей отправиться в это злополучное место и отдать свои остатки рациональности и логики врачам и учёным, дабы якобы чем-то помочь и после выжив, получить деньги. Вряд ли их обоих вели конкретно корыстные цели. Если признаться, то они даже не походили на таких безумцев, что готовы бросится во тьму, где твоё тело и мозг есть инструмент для проверки чего-либо. Просто кому-то так было нужно. Просто все они - испытывали судьбу.
Всё время пути, до самых коек (где одну из них занял незнакомец) и белых одеяний, Ланс молчал. Ему казалось, что некорректно вмешиваться в чужие, рвущие сознание мысли. Здесь каждый предпочтён сам себе, у каждого своя цель прибытия, но для всех, наверняка один результат.

"Когда я спустился в ад своих мыслей, то понял, что кроме мук и терзаний, там ничего нет. Всё, что помнил, знал и слышал, было стёрто, словно бы по чьей-то изощрённой фантазии, больному желанию, воле. Искажённый мир, представленный в виде зеркал, каждое из которых отражало множество моих сущностей, был жуток и страшен. Я казался себе монстром, чудовищем, что пожирает сердца людей, если не прискорбно и кроваво их тела, с разрывом на куски. Наверное, в прошлом, мне довелось сделать много нелицеприятных вещей, от которых меня даже сейчас, когда ничего не помню, бросает в дрожь. Каждый раз, когда мне хочется спустится на ступень ниже, заглянув в глубину своего "я", то мне доводится только лишь слепо шагать в свою собственную тьму. И с каждым шагом, я понимаю, что вскоре мне будет нечем дышать, моя воля ослабнет, моё желание узнать что-либо о себе сойдёт на нет, и я, греховно смирившись, задохнусь, тем самым спровоцировав свою неестественную смерть: внешне и внутренне. За что же я себя проклял?"

- Дамы и господа... Думаю, стоит познакомиться, пока мы ждем. - мужской голос просто вышиб одним грубым толчком из пребывания в себе юношу, где он тонул. От чего тот даже резко выдохнул и уставился на незнакомца, зомбировано присев на ближайшую к нему кровать, хотя скорее было похоже на кушетку.
- Меня зовут Джо Блэк - прямо как в фильме.
-Это был...его смех? - он помнил, что пока он, мутным остекленелым взглядом трупа смотрел в пол, стоя у стены и ловя мух своей макушкой, в его мыслях, в его дальнем осмыслении того, что с ним происходит и что он потерял, отдалённым эхом звучал тот самый смех, что был не так давно звучно наполнял комнату. Именно этот смех тогда сводил с ума и отдёргивал нервы, закреплённые тетивой в его теле. Он только казался спокойным добродетелем, он только иллюзией был светлым существом, доверчиво и непонятливо смотрящим на незнакомых ему людей, к которым он якобы обязательно потянется.
-Ланс Альварес. А Вам, кажется, нравится эта обстановка? Нет ничего спокойнее, чем место, отходящее от твоего сознания, ибо попав внутрь себя, ты действительно начинаешь видеть всё не так, только в себе может быть реально страшно - молодой человек скромно улыбнулся, изредка поглядывая на незнакомую ему женщину. Наверняка, эта поездка и эти эксперименты, дадут весьма любопытный результат. Один только остров, своим мрачным очертанием, ещё до того, как он только воочию показал свой увядающий, но устойчивый силуэт, мог вселять трепет от страха. Но почему-то, Ланс было слишком спокойно тогда, как перед бурей.

Отредактировано Lance Alvers (30-04-2013 01:02:57)

Спутники реагируют на чрезмерно словоохотливого ТТ по-разному. Парень дернулся, будто его ткнули чем-то острым, и сфокусировал взгляд на кудрявом. Женщина отреагировала вполне спокойно, но что-то в ее взгляде заставляло напрячься.
- Ланс Альварес. А Вам, кажется, нравится эта обстановка? - представился юноша.
Ти улыбнулся, весело и почти непринужденно. Действительно, со стороны могло показаться, что он наслаждается происходящим. На самом деле, Ти был уверен, что, когда начнутся ужасы, он будет истерично хохотать и говорить что-то вроде "Этого я и ждал".
- Тебе так кажется? - парень облизнул губы, которые быстро пересыхали из-за интенсивной вентиляции. - А здесь довольно мило.
Фраза была брошена куда-то в потолок. ТТ отчаянно захотелось курить. Он смотрел на лампу дневного света прямо над ним, сражаясь взглядом с неприятным освещением. Оно победило - глаза парня заслезились, и он моргнул, вновь опуская взгляд на присутствующих.
- Марла, - тяжелым голосом представилась женщина.
Имя ей шло. Такое же увесистое, как и аура вокруг нее. Нет, Ти не мог видеть ауры, он вообще в эту ересь не верил. Но ощущение ее присутствия создавало именно такие ассоциации. Кудрявый с улыбкой кивнул ей - она ему нравилась. Как ее сюда занесло? Глядя на Марлу, ТТ невольно представлял себе какую-то бизнес леди или просто кого-то с очень влиятельной родословной. Во всем ее виде читался аристократизм, настолько сильный, что казался нездоровым.
- Не думаю, что ему нравится, мальчик. Мне кажется, он просто боится иголок.
Наверное, она хотела казаться дружелюбной, но натужность, с которой она выдавила из себя улыбку, была видна слишком хорошо. Ти поднял уголок губ, оценивая шутку. Она была права, эта Марла - он боялся. Но в таком страхе он жил все время - его душа была натянута, как тетива лука. Всегда, каждую секунду. Он наслаждался этим состоянием. Это было его состояние покоя.
Он открыл рот, чтобы ответить что-то, но ему не дали возможности санитары, которые просочились в палату. Вместе с ними вошел презентабельного вида врач, чье тело было почти полностью скрыто под стерильной одеждой. Были видны лишь глаза - светлые и пронзительные, как у ястреба. Медбратья засуетились вокруг них, заставляя каждого улечься на кушетку. Врач что-то говорил о показателях и деньгах, но Ти слушал его в пол-уха. Сейчас он пытался абстрагироваться от реальности, фиксируя взгляд на белоснежном потолке. Да, ему было страшно. Вид шприцов его, однако, нисколько не трогал, хотя он и не знал, что ему сейчас вколят. Облепленный датчиками, как новогодняя елочка, он лишь кусал губу изнутри, слушая все, что происходило вокруг. В полной тишине звучали шорохи шагов, писк приборов, звон пальцев о стекло шприца, негромкий голос врача, отдающий команды.
Сгиба локтя коснулась холодная ватка со спиртом, затем то же место обжег укол. Почти не больно, лишь дискомфорт от наполняющей вены инородной жидкости. Не жгло, не болело, не чесалось. Никаких посторонних ощущений в течение десяти минут.
- Эй, док, так и должно быть? Я ничего не чувствую...
Ти внезапно понял, что не сказал это, а подумал. Его губы не шевельнулись, хотя мозг давал команду говорить. Звуки все стихли, оставив где-то на периферии слуха далекий, но постепенно нарастающий тихий гул. ТТ попытался вновь подать голос, но результат был тот же. Более того, она понял, что не двигается - просто не может. Слава богу, что он хоть дышал. Его охватила легкая паника; сердечный ритм привычно отдавался в ушах, постепенно нарастая. Ти изо всех сил попытался хотя бы пошевелить пальцами, но ничего не получалось. Его почти полностью парализовало.
Гул становился все отчетливее, на его фоне постепенно прорезались чьи-то шаги. Затем послышался голос - такой громкий и отчетливый, что, казалось, говорящий стоит прямо над ним. Проблема была в том, что он никого не видел. Голос звал его по имени. Нет, не "ТТ", и не одним из фальшивых имен, что значатся в его паспортах. Это было его настоящее имя. То, от которого он отказался много лет назад.
Ти обуял панический страх. Его затрясло, как в судороге, боль пронизывала тело электрическим разрядом каждый раз, когда он пытался предпринять хоть какое-то действие. Он нестерпимо хотел убежать, спрятаться от этого голоса, который знал о нем все. Или убить... Да, лучше убить! Чтобы он не смог больше никому рассказать о том, что знает!
Звериный рык вырвался из горла ТТ, и он, резко взмахнув кулаком, шумно грохнулся с кровати. Гул в ушах затих. Ти, вновь обретя возможность двигаться и говорить, резко оглянулся, пытаясь понять, где он находится. Это больше была не лаборатория. Это была старая, грязная больничная палата с облезлыми стенами и толстым слоем грязи на полу. Из всей мебели в ней была лишь старая кушетка, с которой он и упал. Ти, недоумевая, протянул руку и взялся за простыню пальцами. Ткань была мягкой, чистой, от нее приятно пахло стиральным порошком. Это была не та кровать, на которую он лег. Проблема была в том, что ТТ не мог вспомнить, как все было на самом деле, откуда он попал сюда и как. В его мозгу полыхало синим огнем последнее, о чем он думал перед экспериментом - оставаться в сознании, не потеряться. Не потеряться в чем? Это уже был другой вопрос. Страх ушел, уступив место здоровому любопытству. Ти поднялся и подошел к единственному окну, откуда падал мягкий дневной свет. К его удивлению, за окном не было ничего. Просто ничего - белая, бесконечная пустота. Это все равно, что в игре с помощью чит-кодов вылететь за пределы карты. ТТ прикусил губу. Он должен был найти выход. Почему - он не знал. Он более не знал ничего, кроме этого. Даже свое имя он не мог вспомнить, хотя оно вертелось на языке. Как только он пытался произнести его, голова начинала раскалываться, потому он на время оставил это дело.
Где-то в глубине здания раздался хлопок двери, затем послышался чей-то смех. Ти обернулся и вперился взглядом в дверь палаты. На его глазах сияющая свежей белой краской деревяшка на его глазах посерела, покрылась грязными пятнами и бороздами, словно следы когтей какого-то зверя. Ти почему-то подумалось, что с такими темпами здесь все развалится, и он поспешил покинуть палату. Бронзовая ручка двери раскрошлась в его ладони, едва он успел открыть дверь.
Вместо коридора кудрявого искателя приключений ждала кромешная тьма - лишь где-то вдали виднелась аккуратная белая дверь. Выдохнув и спиной чувствуя, что палата за его спиной рушится, ТТ сделал шаг во мрак.

-Я не хочу ничего этого вспоминать...не хочу...не хочу - он начал качаться из стороны в сторону, обхватив свои колени, словно бы маленький напуганный мальчик. Ему было ясно, что собственное сознание будет сейчас издеваться над ним, мучить. Но всё было не так как раньше, всё было куда реальнее, ощутимее и намного страшнее.
Далёкое бульканье, едкий запах и гробовая тишина. Что может быть ужаснее для сходящего с ума человека?
За то время, что он здесь сидел, с того самого момента, когда потерянно уставился в одну точку, наверное, раз десять, если не больше, перед его глазами маячил силуэт девочки без лица. Она издевалась, терзала, изводила его разум. Она появлялась то далеко, то совсем близко, то заглядывала в лицо, то пыталась прикоснуться, но с жутким воплем отпрыгивала. Юноша скорее боялся не её саму, сколько её действий. Она казалась такой знакомой и при том совсем не той, что где-то глубоко засела в его памяти, совсем не той, какой сохранил его мозг...на ней совсем не было крови.
Прятать свой стыдливый взгляд уже становилось невыносимо. А ему действительно от чего-то было совестно, стыдно перед ней. Словно бы он сделал ей плохо и потому, она прячет своё лицо под безобразной чернотой на нём. Ему казалось, что прошла вечность, а всё это лишь длилось каких-то пара минут. В какой-то момент она резко пропала, как и любые звуки, бьющие по утратившим прочность нервам.

"Я пытаюсь убежать от своего прошлого. Оно не просто так было забыто мной, оно не просто так адом изнуряло меня. Мне было суждено вспомнить всё, что я так старательно пытался забыть, что, видимо, по моей собственной воле было стёрто. Я больше чем уверен, что то, что сотворил когда-то, было поистине ужасными вещами, которые нельзя простить ни обществу, ни Богу. И теперь, когда я поставлен перед фактом, когда мне некуда бежать, но я стараюсь это сделать, мои собственные воспоминания будут причинять мне боль, пытаясь убить"

Босые ноги ступали медленно, осторожно по старым и немного поросшим мхом камням ветхого серого здания. Тонкая тропа, тянущаяся без фальшивых изгибов вперёд, более походила на тропу смерти, усыпанную пеплом и кусочками костяшек, валявшихся на самом её краю. Нет. Это был мост, простирающийся во тьму, что манила, притягивала к себе. Тело казалось обмякшим, слабым. Им невозможно было нормально руководить, что-то совершать, как-то бороться. Оно будто принадлежа кому-то чужому, не хотелось слушаться и так и тянулось к низу. Но, к сожалению прильнуть к голым камням сего моста было нельзя, ибо он был тонок, а внизу бушевало пламя, от которого слышались истошные крики зовущих на помощь надежд.
Ланс, будто пьян, помотал головой, пытаясь понять как он встал на ноги и как очутился на этом злополучном адском мосту, ведущим в неизвестность.
Перед глазами плыло и единственная мысль засела в голове - опиум. Ему от чего-то нужно было убеждать себя, что приняв наркотик, дабы заглушить боль, он переборщил и платился за то очередным потоком галлюцинаций, переносящих его в странное неведомое до сели место.
Оглянувшись назад, молодой человек увидел прочно запертую дверь, из которой торчали окровавленные шипы. Она чётко показывала своим видом, что возвращение может быть только в виде упокоя тела, и горения души. Путь здесь один - вперёд, во тьму. А если более идти ты не намерен, то можешь прыгнуть сразу же вниз, где смерть будет куда быстрее, чем от шипов двери.
Опьянённый и убеждённый, что то действие опиума (хотя с чего бы вообще), юноша медленно, переплетая ноги своего бренного мертвенного тела, направился к самой пасти тьмы, от которой веяло беспощадным, пронзающим острыми иглами ветром.
Шаг за шагом. Удар сердце всё громче и громче.
Когда Ланс стал приближаться ближе к заветному чёрному выходу, то сердце резко утихло, хотя до этого уже разрывало барабанные перепонки и давило на виски. Послышался звук флейты. Только вместо истинной красоты мелодии прекрасного инструмента, ему довелось услышать низкий пронзительный писк. И хотя любой бы человек понял, что это далеко не флейта, то разум Альвареса уверенно твердил, что это именно сей инструмент, не обосновывая всей своей лжи.
Впрочем, такая ерунда не давала ни единого ответа на всплывающие, будто в гадальном шаре, вопросы молодого человека. Только бессмысленное издевательство над его рассудком, который отступал от заложенных и устоявшихся правил. Он просто перестал видеть грани между истиной и мнимостью созданных людьми фантазий.
Закрыв уши, Ланс сделал более уверенные шаги вперёд и мгновенно провалился во тьму, полетев в самый низ глубокой и бесконечной бездны. И, наверное, было бы забавно, если бы он как Алиса, упал в незатейливый мирок, где начались бы его приключения. Но, к сожалению, место, в котором он очутился, было настолько безжизненным, что и ему самому было тяжело в нём как-то ориентироваться, находится и просто дышать.
Белым полотном снега, скрытое пространство не несло в себе абсолютно ничего. Безгранично белое небо и столь же белая земля. Холод тут же охватил его босые ноги, от чего юноша уже не удержался и пал на колени, соприкасаясь с очередной дозой маленьких застывших ледышек, режущих его плоть в кровь. Вокруг было непроглядно ярко. Чтобы хотя бы совершить попытку сориентироваться, пришлось привыкать к этому чрезмерному свечению белизны. Такой отвратительной, как гнилое тело в контейнере фруктов.
Куда идти дальше, он не знал. Ему надоело, что он скитается неизвестно где и пытаться осознать хотя бы что-то. Наверное тогда, в момент его внезапной злобы на себя и собственного неведения, рядом очутилась та сама девочка, что наклонив голову в бок, пристально смотрела на него, хоть у неё и не было лица. Но он чувствовал, что её где-то скрытые за тьмой глаза, сверлят его обузданное холодом тело. Сверлят и пускают кровь маленькими струйками, как из бочки с вином. Чтобы было больнее, медленнее и мучительнее умирать. В голове так и вертелись её молчаливые слова "умри же".
-Она наверняка улыбается - от чего-то подумал он, усмехаясь. Было забавно просто усмехаться будучи измученным каким-то кошмаром своей головы. Видимо мозг отказывался выдавать что-то адекватное и бороться с окружающим его безумством.
Рука девочки медленно поднялась и указала тонкими девичьими пальчиками на него, а точнее на его руки. Она дёргалась, хотя голову так и не пыталась вернуть в нормальное положение. Она словно бы корчила рожицы, хотя лицо застилала тьма, но её рука не дрогнула.
Он медленно, с пронзающим страхом изнутри, перевёл взгляд на свои руки и его охватил ужас, сопровождающий панику и истерию. Ему ещё никогда не было так жутко от вида крови на своих пальцах. Такой тёмной, пахнущей железом, капающей на белый снег и напоминающей что-то не менее отвратительное. Биение сердца снова стало громким. Словно по огромному барабану - тук-тук-тук-тук-тук___тук.

"Под ногами было очень сыро. Настолько, что когда я перевёл взгляд со своих рук, то увидел лужи крови. Столько, что казалось, словно кто-то нацедил её и специально разлил на полу, дабы она своим мерзким цветом залила выказывала всё, что случилось с её владельцами. За всю свою жизнь мне не довелось увидеть столько трупов. Я даже не мог себе представить, что человек может быть так зверски убит. Висящие, лежащие, сидящие и прикованные к стенам и даже потолкам. Они были везде и ото всех них текли реки гадкой рубиновой жидкости.
Я слышал своё учащённое дыхание, осознавал потерянность и испуг. Но он...был таким детским, таким молодым, что когда я бросил взгляд в одну из луж крови, то увидел как мальчишка, лет десяти, смотрит на меня испуганным взглядом, всё ещё держа растопыренные пальцы рук на весу..."

-Зачем же ты так? - чей-то голос, совершенно не распознаваемого тембра, был неожиданным и будоражащим сознание. Но когда стоило ему перевести взгляд на его источник, то всё, что ему довелось увидеть - как в него летит острый как бритва нож, вонзающийся в самое сердце. Тело, будто тут же окоченев, медленно пало вниз.

"Я видел брызги отвратительной жидкости, поднимающейся к верху и столь же феерично опускающихся вниз. Я ощутил, как моё дыхание перехватило, а сердце перестало биться. Лёгкие сдавило, а важный орган был пронзён. И этот едкий запах железа...Почему он меня так раздражал?"

Резко поднявшись с кровати, хватая, словно рыба, воздух ртом, юноша стал пытаться отдышаться, широко раскрыв глаза и оглядываясь вокруг. Это место... он помнил его. Да, всё началось отсюда, весь этот невыносимый бред, в плену которого ему довелось быть.
Ланс ещё плохо распознавал голоса, потому не понимал о чём могли разговаривать его спутники, особенно их странного расположения. Кажется, этот мужчина извинялся перед женщиной... С ними тоже что-то произошло.
-Нужно уходить! - выдал он, вставая с кровати и тут же падая на колени. Ноги всё ещё подкашивались, а перед глазами частично плыло.
В дальних уголках его разума, тихий шёпотом произнёс "опиум".