Отвращение. Вот, что почувствовал Азазелло, очутившись в идеальном мирке, милостиво предоставленном Мастеру и его вечной возлюбленной. Он не таил своей любви к хаосу во всех его проявлениях, будь то протяжные завывания ветра, безжалостно хлещущий ливень или же равнодушные песчаные бури. Опасность давала ему ложное ощущение опьяняющей жажды жизни, которое ему случалось видеть в глазах своих многочисленных жертв в кровавых схватках. Ведь не всегда Азазелло убивал с помощью легкого нажатия на курок. В его руках побывали сотни видов оружия, и алебарды повиновались ему так же охотно, как кавалерийские сабли. В последнее время, правда, у него было не так уж много возможностей устроить милый его давно не бьющемуся сердцу геноцид, но Азазелло не горевал.
Он пересек каменистый мшистый мостик и приложил ладонь ко лбу, всматриваясь в очертания дома. Покой давил на демона, ему было невыносимо находиться здесь, в месте где все словно застыло, где ничто не могло нарушить искусственно созданной атмосферы. Уж лучше адские муки, право, лучше страдать, как Тантал, мучиться, как Сизиф, но не прозябать отведенную тебе вечность в этой студенистой реальности, похожей на молочное желе, которое Азазелло, к слову, терпеть не мог. В человеческой пище он не нуждался, но, уж если его голову посещала мысль о том, что хорошо бы чем-нибудь перекусить, он внимательно следил, чтобы в блюде было как можно больше перца да пряностей. Нет ничего хуже безвкусной еды, которую по недоразумению назвали "диетической". Глупая выдумка не самых умных людей.
Демон легко поддел носком лакированного ботинка маленький камешек и пустил его вперед по песчаной дороге, ведущей к дому, увитому виноградом. Не стоило удивляться тому, что в этот крохотный мир, где ручей струился и шептал, где по вечерам зажигались свечи, где порой звучала музыка Шуберта, Азазелло явился не в своем обычном облике. Латы, черный развевающийся плащ с бархатным подбоем и сапоги со шпорами были бы неуместны, равно как и карикатурный образ рыжего плута с клыком. Потому одет демон был нарочито просто и непритязательно, словно он решил подстроиться под окружающую его действительность. Серый летний костюм, белая сорочка с расстегнутыми верхними пуговицами, - любой человек на Земле посчитал бы его обыкновенным приезжим, туристом, прибывшим в какую-нибудь жаркую страну, чтобы немного отдохнуть от городской суеты. Не хватало только смешной летней панамы. Правда, тот, кто пожелал бы рассмотреть его поближе, возможно, заметил бы, что глаза у "туриста" больно холодные, а взгляд не выражает ничего, кроме угрюмого равнодушия.
В тот момент, когда костяшки пальцев Азазелло коснулись двери, он поймал себя на мысли, что ему любопытно увидеть Маргариту. Как она изменилась? Затронули ли эту особенную во всех смыслах женщину вообще какие-либо изменения? Он видел ее потухшей от горя и свободной от предрассудков, хохочущей и раскованной, сдержанной и тихой, - какие метаморфозы могли произойти?
Не дождавшись ответа, демон постучался еще раз.
- Да что же такое, - недовольно прогнусавил Азазелло. Ситуация повторялась. Он вновь прибыл с поручением, а его вновь не замечали.

Услышав шаги, демон не мог не позволить себе кривую ухмылку. Он был рад видеть Маргариту, рад, но отчаянно скрывал это, считая подобные чувства чем-то чужеродным. В конце концов, когда ты за добрых две тысячи лет снискал репутацию черствого сухаря, ты свыкаешься с ней, даже если изначально, еще до падения, ты был иным. Сердце неприятно кольнуло забытым ощущением.

Перед глазами на миг встал улыбчивый ангел с рыжеватыми вьющимися волосами. В серо-зеленых глазах светилась теплота и ничего, кроме нее. Ангелы ведь должны любить всех, не выделяя кого-то конкретного. Азазель и любил, любил до щемящей боли в груди, стремясь поделиться с людьми всеми знаниями, что были доступны. Его существование уже тогда было пронизано ложью "от и до", а он и не подозревал. Только Мессир смог показать ему истинное положение вещей, открыть глаза. Вот только ушло, бесследно ускользнуло из них куда-то блаженное тепло, оставив лишь пробирающий до костей холод, с которым, как бы странно это ни звучало, свыкаешься, как с радикулитом.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась она. Цепкий взгляд Азазелло уловил в ее лице некоторые изменения, впрочем, весьма удачно замаскированные. На ее алых губах играла озорная улыбка, та самая, которая заставила и его самого ухмыльнуться в ответ тогда, в полутемном подвальчике, когда до отбытия из Москвы оставалось не более нескольких часов. Скучала ли она? Можно было бы и не спрашивать, хотя он все равно бы не задал ей вопроса. Слишком сентиментально и очень по-человечески.

Он крепко обнял ее в ответ, на миг уткнулся носом в смоляные локоны, вдыхая аромат волос Маргариты. И тут же отстранился, взял ее ладони в свои, чуть сжал горячие тонкие пальцы. Его совершенно не изумило, что Мастер не вышел встретить его. В конце концов, творческие люди были особенными. Их действия плохо подвергались логике, а потому Азазелло зачастую не знал, как с ними разговаривать. Чего греха таить, дипломат из него был никудышный.

- Разве можно здороваться через порог? - хмыкнул Азазелло. Он не был суеверным и не верил в предрассудки. Как можно верить в то, к созданию чего ты приложил руку в свое время? Но отчего бы и не пошутить? Даже если шутка до боли нелепа. - Нехорошо-с.

Азазелло бесцеремонно шагнул внутрь и осторожно прикрыл за собой дверь. Мастера поблизости он так и не заметил, но разве это было так уж важно? Да, быть может ему велели проведать обоих вечных -  "узников", - услужливо шепчет сознание - влюбленных, но кто сказал, что он должен беседовать с ними обоими? Никто. А правила, даже те, которые устанавливает Мессир, можно осторожно обойти. Все равно, что идти босыми ногами по сияющему лезвию опасной бритвы. Кружит голову. Симулякр восторга, симулякр упоения, симулякр жизни. Бодрийяр бы вопил от восторга, не гори он сейчас там, откуда не возвращаются.

- Был занят, - коротко ответил демон, задумчиво глядя на Маргариту. - Да и путь к вам не так близок, как может показаться.

Ему нравилась страсть этой женщины, покоряла ее искренность и прямота. А потому с ней Азазелло был чуть ласковее, нежели со всеми остальными. Буквально на одну сотую долю ласковее, потому что она заслуживала такое отношение целиком и полностью тем, что совершенно не пыталась притворяться кем-то, не хотела казаться лучше, чем она являлась. Просто была собой.

- Как же вам живется здесь? - он обвел рукой комнату, даже и не думая дождаться формальной беседы, пары незначительных вопросов. Азазелло зачастую старался сразу перейти к главному.

Отредактировано Azazello (13-05-2013 23:39:11)